Через час стол был накрыт, а на диване сидел отобравший мою дочь у собственного сына Германн, отчество которого я так и не запомнила, в отличие от известной в нашем городе фамилии — Лидер. Тёма не раз говорил, что его отец переехал в Россию из Германии, перевезя с собой только собственное поистине немецкое имя — жену он встретил уже здесь.
Артём был на него похож: те же прямые черты, карие глаза и улыбка, искренняя, но не такая эмоциональная, к какой привыкла я. Вечно сдержанный и строгий вид, никогда не перерастающий в неряшливость или «спортивный» стиль, которому отдавали предпочтение практически все, кого я знала. А ещё мягкость во всем, кроме собственных решений, отстаивая которые, оба становились ледяными и несгибаемыми.
— Вид у тебя болезненный, Василиса, — остановил меня мужчина, — Галь, пусть она посидит. Не лезь к ней со своей бурной деятельностью.
Женщина улыбнулась, кивнула мне и махнула рукой моей маме, которая выскочила из кухни вслед за ней, не понимая, почему в её доме кто-то командует.
— Мы с этим разберемся, если ты про это, — взглянул на отца Тёма.
Я забрала у него ребенка, взглянув на часы. Пора было укладывать — спала сегодня она плохо. Соня в ответ зевнула.
— Я не лезу — не бурчи, — скосил на него глаза Германн.
Я поджала губы, уловив мельтешение за окном.
— Василиса, папа приехал! — зачем-то оповестила именно меня мама.
Я в этот момент думала, куда бы исчезнуть, пока он не вошёл в дом.
— Лучше не говорить с ним о религии, — решила предупредить всех я, — и о политике. И о деньгах. И о…
— Две машины у нашего дома! — первое, что заорал папа, открыв дверь, — соседи совсем оборзели ставить свои домины на колесах напротив нас?! Свои гаражи для чего понастр…
На этом моменте он увидел Галину Ивановну, точнее её спину, когда она убегала с кухни к нам в зал. К мужу на диван она плюхнулась с огромными испуганными глазами, взирающими в смеющиеся мужчины.
— Василиса приехала, — шептала отцу мама, помогая снять куртку с плеч, — а Лидеры…
— Не успела от одного отвязаться, за другого ухватилась?! — прошипел он ей в ответ, — а потом что? Опять домой? Только уже с двумя, а не с одним?!
Я выдохнула, любуясь потолком сквозь пелену слёз. Папа был самим собой — это я вспоминала жизнь с родителями как что-то лучше, чем год с Никитой. Кажется, они стояли на одной ступени.
— Мы можем уехать хоть сейчас, Вась, — донеслось до меня от Артёма.
— Давно бы так сделал, — сказал его отец, — и спрашивать не стал бы.
Тёма закатил глаза.
— Не кричи, — ещё тише попросила отца мама, — они только на вечер. Попросит её руки и уедут. Успокойся.
Я перевела взгляд на Артёма.
— Толку просить руки, если я тебе отказала? — прошипела для него.
Он растёкся в улыбке.
— Ты согласилась, — довольно протянул он.
— Я уехала от тебя! — шипение ещё злее.
— Так я тебе разрешил! — никого не стеснялся мужчина.
Я дернула ногой в воздухе, укачивая больше себя, чем Соню на руках.
— Из-за тебя меня сейчас четвертуют, — я повернула голову к шагнувшему в комнату отцу, — привет, пап.
Он хмуро прошёл мимо меня, проигнорировав, насколько это было возможно для него, пожал руку сперва отцу Артема, а потом ему самому, и сел на стул во главе стола, скрестив руки на груди.
— Ты должна молить бога, чтобы он проникся твоими грехами, — произнёс он лично для меня.
— Едва ли бог помог бы ей с чем-нибудь, — опередил открывшего рот сына Германн.
Я едва ли не захлебнулась от желания сбежать. Отец смолчал, только сверля мужчину взглядом и не направляя его ко мне. Это было хоть каким-то плюсом.
— Разведёте срач, мы уедем и хрен вам двоим, а не внуки, — обещающим тоном успокоил их Тёма.
Я даже удивилась, глядя на жующего губы отца, которому, очевидно, никто не нравился.
В комнату вошла мама, разрядив обстановку приглашением к столу. На диване осталась лишь я, всё ещё качая дочь. Артём вопросительно поднял бровь и поймал мои покачивания головой, мол помощи не требуется.
— Мы прибыли… — начал было он.
— Чтобы просить моего благословения, — зло начал есть отец, — благословляю. Если не заберете её, то никому она нужна. С зацепком то.
Я дёрнулась и впервые обозленно ответила ему:
— Этот «зацепок» — твоя внучка! Но кто бы был хорошим отцом, не то что дедом, да? Ты хоть знаешь, как её зовут?!
Его глаза налились кровью, а лицо вмиг стало красным.
— Ты вернулась в мой дом, чтобы просить помощи! И рычишь на того, кто подобрал тебя и дает милостыню!
Я прикусила губу и снизила тон:
— Это дом мамы, а не твой. И я вернулась к ней, а не к тебе.
Мне казалось, его сдерживали от вскакивания только гости, напрягшиеся и внимательно следящие именно за ним. Но он умолк. Всё так же не сводя с меня взгляда и желая, если не ударить, то обматерить точно.
— Не стоит говорить так говорить про мою дочь, — угрожающе добил его Артём, — это было лишь данью традиции и уважению. Как оказалось, бессмысленной. Да и Вася уже согласна, — он убеждающе ко мне повернулся.
— Это… давление! — пробурчала я.
— Никто и не отрицает, Василиса, — подал голос Артёмовский отец.
Чисто семейный заговор. Я была впечатлена.
— Почему никто не кушает? — решила разрядить обстановку мама.
Тема всё смотрел на меня, ожидая ответ. Я качнула головой в отрицании. Он дьявольски улыбнулся.
— Вы видели Сонины глазки? — поддержала мою маму Тёмина, — семейная черта — у вас светленькие, а у нее, ну точно копия Артёма!
Я закатила глаза.
— Это не его дочь, — в который раз повторила для всех.
Отец так и не донёс ложку до рта, плюхнув её о тарелку.
— Даже если и так, то кому какое дело, если фамилия будет наша? — обвёл меня улыбающимся взглядом старший Лидер.
Замечательно.
— Я даю тебе сутки, чтобы ты уехала, — с ненавистью и презрением произнес отец.
— Суд только завтра, — прошептала мама.
Он обратил на неё внимание сразу же.
— Плевать! — зарычал отец.
— Да не… по-христиански как-то… — совсем опустилась в шёпот мама, — без брака жить. Да и замужней ещё…
Он махнул на неё руками:
— Жила же она с ним столько лет! И как только язык повернулся меня упрекнуть?!
Артем сел рядом, закинув руку на подлокотник дивана позади меня и склонившись к моему уху, чтобы никто не услышал:
