– Да. Я помню очень точно – четвертого июля сего года.
– Кто еще присутствовал при этом разговоре?
– Были только миссис Эллис, ее поверенный и я. Мой сын в это
время вышел из комнаты.
– Вашего сына зовут Фред Хедли?
– Да. Фред Хедли. Он свободный художник.
Бейли не смог сдержать улыбки.
– Что спросила мисс Эллис?
– Она спросила у поверенного, каково ее материальное
положение и на что она может рассчитывать.
– И что ответил поверенный?
– Он дал ей понять, что фондов, завещанных ей отцом, хватит
на все время действия поручительства, что позволяет ему выдавать ей ту ренту,
которую она привыкла получать.
– Возражаю! – прервал ее Мейсон. – Свидетельница должна
повторить точные слова поверенного.
– Его точные слова? – переспросила миссис Хедли.
– Да, – подтвердил судья, – по мере возможности, конечно. Вы
сейчас передаете его ответ своими словами, а не формулируете его так, как он
был произнесен.
– Хорошо, ваша честь, – возобновила свои показания
свидетельница. – Насколько я помню, он улыбнулся одной из своих сладких
улыбочек, которые так привык расточать, и сказал: «Не беспокойтесь, Дезире,
наверняка останется столько денег, что их вполне хватит до истечения срока
поручительства».
– Перекрестный допрос, – объявил судья.
– Что вы понимаете под «сладкой улыбкой», мисс Хедли? –
спросил Мейсон.
– О, медовую, лицемерную улыбку.
– Это ясно показывает ваши чувства к поверенному, не правда
ли, мисс Хедли? – прицепился Мейсон.
– Чувства вполне оправданные, как покажет дальнейшее, –
кисло возразила дама.
– Поверенный сказал мисс Эллис, что у него достаточно денег,
чтобы продолжить выплату ренты, – продолжал Мейсон, – и это было правильно.
Значит, он ее не обманывал?
– Он вводил ее в заблуждение.
– Но он ей не лгал?
– Возражаю! – запротестовал Бейли. – Это чистая софистика!
Если защита хочет притягивать возражения за волосы, предупреждаю, что я в
состоянии делать то же самое!
– Я беру обратно свой вопрос, – сказал Мейсон с улыбкой. –
Но полагаю, что суду все ясно.
Следующим свидетелем был эксперт по баллистике. Он
засвидетельствовал, что револьвер фирмы «Смит-Вессон», находящийся в числе
вещественных доказательств под номером первым, действительно то оружие, при
помощи которого совершено преступление.
После этого торговец оружием заявил, что он продал этот
револьвер поверенному, и подтвердил свои слова распиской в приобретении с
подписью Керри Даттона.
Последовало еще несколько свидетелей, уточняющих отдельные
подробности, а затем Бейли вызвал лейтенанта Трэгга. Тот рассказал, что, узнав
об убийстве, немедленно отправился в «Баркли», обследовал труп и место
преступления. Он нашел сточную трубу на дороге, ведущей к клубу, и в трубе,
которая расположена в полуторах милях от клуба, обнаружил револьвер, о котором
идет речь.
Затем лейтенант рассказал, что ему удалось идентифицировать
оружие по номеру и что после этого был отдан приказ о розыске. Согласно
договору о выдаче уголовных преступников, мексиканская полиция доставила
находящегося в Энсенаде на территории Мексики поверенного до границы и передала
Трэггу.
– Что вы сказали Даттону при аресте?
– Что его задерживают для допроса по поводу убийства Роджера
Палмера.
– Вы спросили его, где он находился во время убийства?
– Я задавал ему много вопросов, но на все получил один
ответ: «Я отказываюсь отвечать на какие бы то ни было вопросы до консультации
со своим адвокатом».
– Он ни разу не отвечал вам как-нибудь иначе?
– Нет.
– Теперь, – заметил Бейли, – свидетель переходит в
распоряжение защиты.
– У меня нет вопросов, – заявил Мейсон.
Торжествующим жестом Бейли сопроводил вызов следующего
свидетеля:
– Томас Денсор Фултон!
После присяги Фултон уселся на скамью для свидетелей.
– Ваша профессия? – спросил Бейли.
– Сотрудник частного сыскного агентства Пола Дрейка.
– Значит, частный сыщик?
– Да.
– Какое задание вы выполняли двадцать первого сентября?
– Я вел наблюдение за Керри Даттоном.
По просьбе Бейли Фултон рассказал обо всех перипетиях этой
слежки. Представитель прокуратуры с большим чувством размахивал карманным
магнитофоном, отобранным у свидетеля. Все присутствующие прослушали монолог,
произнесенный с большим воодушевлением.
– Вы видите, что это такое? – Он продемонстрировал
магнитофон. – Прослушайте, что удалось записать.
Голос Даттона: «Алло, что нового? Вы меня узнали? Я звонил
по другому номеру, и мне сказали позвонить сюда вам... Да, я вложу пять тысяч
долларов, если вы уверены в успехе. Седьмая лунка на гольфовом поле в
загородном клубе „Баркли“. Почему именно там? Ну, ладно, ладно, уже пора. Да,
ключ у меня есть». Затем щелчок, стук захлопывающейся двери телефонной будки.
– Это все, что я хотел вам сообщить, передаю слово защите.
– В записи мы слышим лишь то, что говорил Даттон, но мы
ничего не знаем о том, что говорил его собеседник, не так ли?
– Да.
– Вам известно, кому звонил поверенный?
– Нет.
– Вы не знаете, что мог ему сказать собеседник?
– Нет, конечно!
– У меня все, – объявил Мейсон.
После этого судья Альварадо объявил перерыв до двух часов
завтрашнего утра.
Глава 14
Мейсон снова оказался в тюремной комнате для свиданий лицом
к лицу со своим подзащитным.
– Это ваш последний шанс, Даттон.
– Я вам уже сказал правду.
– Вы не пытаетесь покрывать кого-нибудь?
– Например?
– Например, Дезире Эллис?
– Нет, уже сказал вам, что говорю правду.
– Палмер назвал вам номер телефона, по которому вы должны
были позвонить ровно без четверти десять?
– Да.
– Вы позвонили ему из кабины с магнитофоном, а вам указали
другой номер, по которому следует звонить немедленно? Там вам голос сказал,
чтобы вы шли на встречу с Палмером у седьмой лунки на площадке для игры в
гольф?
