– Но это мог быть и кто-то другой?
– Да.
– И вы не проявили любопытства и не посмотрели на него при
свете?
– Нет.
– Другими словами, вы знали, чей это труп, мистер Даттон, не
правда ли?
– Нет, я только предполагал, что это он.
– Но когда вы нашли револьвер, вы осмотрели его с помощью
фонарика, да?
– Да.
– Для того чтобы убедиться, что это действительно ваш
револьвер? Вы посмотрели на его номер?
– Да, кажется, посмотрел.
– И вы заметили, что из него был сделан выстрел?
– Да.
– И что вы сделали?
– Я протер его носовым платком.
– Но таким образом вы стерли с него все отпечатки пальцев, в
том числе и чужие, если они на нем были?
– Боюсь, что да.
– И после этого вы нам рассказываете, что не способны утаить
улики?
– О, нет, великий боже!
– Тогда зачем вы обтерли этот револьвер?
– Я не хотел, чтобы на нем остались мои отпечатки.
– Почему?
– Я был испуган, я боялся, что меня обвинят в этом
преступлении.
– Ах, вот как! Только тут вы поняли, что вас могут посчитать
виновным? У вас не возникло такого опасения тогда, когда вы нашли свой
револьвер рядом с трупом?
– Нет! Я подумал, что нужно немедленно предупредить полицию
и принять все меры для того, чтобы сохранить отпечатки пальцев убийцы на
оружии. Я хотел поспешить к ближайшему телефону и сказать: «Я предполагаю, что
это мой револьвер. На нем должны быть мои отпечатки, но также отпечатки и
убийцы!» Я не схватился бы за платок, чтобы стереть все отпечатки... я не стал
бы прятать этот револьвер под трубой... я бы... но я потерял рассудок!
– Что вы сделали после того, как вытерли револьвер?
– Побежал к своей машине.
– Нет! По вашим же собственным словам, вы были там еще
пятнадцать минут! Что вы там делали?
– Я вытирал револьвер!
– Энергично терли?
– Да.
– И дышали на него, чтобы получше снять отпечатки?
– По-видимому, да.
– Очень подходящее поведение для человека, который не хочет,
чтобы его заподозрили в сокрытии улик!
Бергер горестно закрыл глаза, разведя руки и качая головой.
Затем он направился к своему месту, но вдруг обернулся, как бы вспомнив что-то
особо важное.
– Кстати, по вопросу о поручительстве, мистер Даттон! Вы нам
сказали, что сумма наследства составляла 100 тысяч долларов, из которых вы
передали наследнице 96 тысяч, а после всего этого осталось около 250 тысяч.
– Да.
– Вы продали акции «Стир Ринд Ойл», оставшиеся от мистера
Эллиса, а затем перекупили их на собственное имя?
– Да. Когда мне показалось, что они могут подняться в цене.
– И сейчас эти акции стоят в несколько раз дороже, чем
тогда, когда вы их покупали?
– Да.
– Но с какой целью вы записали их на свое имя?
– Дело в том, что это было мошенничество – эти акции все
равно должны были продолжать падать!
– Не понимаю, – сказал Бергер. – Значит, если бы акции
продолжали падать, вы собирались принять убытки на себя, но если бы они стали
повышаться, вы вернули бы их, согласно поручительству, наследнице?
– Вроде так!
– Вроде так, – повторил Бергер саркастическим тоном. – И вы
действительно вернули эти акции наследнице?
– Да.
– Благодаря этому она и стала обладательницей двухсот
пятидесяти тысяч?
– В значительной мере так.
– Все это представляется мне в некотором роде финансовым
жонглированием, но, поскольку я профан в этой области, не буду судить о вашей
правомочности... Поскольку вы советник по вложениям капитала, у вас, вероятно,
есть клиенты и кроме мисс Эллис?
– Да, конечно.
– Вам случалось продавать принадлежащие им ценности без их
ведома?
– С другими клиентами положено совершенно другое...
– Они спрашивают от вас время от времени отчет, я полагаю? А
сколько раз вы отчитывались перед мисс Эллис?
– Ни разу.
– Вы восстановили акции «Стир Ринд Ойл» до 21 сентября или
после?
– Как раз к этому дню.
– К этому дню, – повторил Бергер. – Это крайне интересная
деталь. Значит, когда Палмер вам позвонил по телефону, вы уже восстановили
акции по поручительству?
– Это не оказало никакого влияния на мои действия.
– Скажите, не обращались ли вы случайно к этому времени к
какому-нибудь юристу?
Даттон колебался.
– Да или нет? – настаивал Бергер. – Обращались ли вы к
юристу перед 21 сентября?
– Да.
– Подвожу итог. После консультации с человеком, знающим
законы, незадолго до убийства вы восстановили акции, которые мисс Эллис просила
вас не продавать и которые без ее ведома вы сначала реализовали, а потом
купили, записав уже на свое имя. Перекрестный допрос оказался полезным.
Допрашивая вас первым, ваш адвокат с большой тщательностью избегал задавать вам
эти вопросы, не правда ли?
– Протестую! Свидетель не знает, каковы мои намерения и чего
я избегаю, – сказал Мейсон.
– Протест принят! – сказал судья.
Бергер широко улыбнулся присяжным:
– Перекрестный допрос исчерпан!
Он двинулся на свое место с торжествующим видом, как
человек, который наконец сделал то, о чем давно мечтал.
Глава 17
– Вызовите мистера Холбрука! – попросил Мейсон служителя.
Появился Холбрук. Выполнив требуемые формальности, он занял
место свидетеля.
– Есть ли у вас особые причины запомнить события,
произошедшие 21 сентября сего года? – спросил Мейсон.
– Да. В этот вечер приехала моя золовка, для того чтобы
провести свой отпуск вместе с нами.
– Поехали вы ее встречать на вокзал или в аэропорт?
– Да. В аэропорт. Ее самолет прибывал в 22.50.
