— В нашей компании все гармонично и закономерно. Я — красота, Ниса — сила, ты — ум. На самом деле, если бы тебя не было, не было бы и нашей троицы. Ты всегда была тем, кто нас объединял. Без тебя я бы никогда не стала дружить с банши, тем более, с такой сумасшедшей, как наша.
— И вот её как раз-таки следовало бы взять с собой, — вздохнула я, высматривая местечко, чтобы припарковаться, так как мы уже подъехали к питейному заведению, где трудилась первая убитая девушка.
— Она сейчас в состоянии недвижимости, — покидая салон, заметила Руся. — То есть, сейчас её лучше не двигать. Жаль, но наша главная боевая единица временно не в боевом состоянии.
— Надеюсь, что действительно временно, — проворчала я, включая сигнализацию. — Наркология — не самое моё любимое место для посещений.
И мы пошагали ко входу в бар «Белый кролик». Вывеска соответствовала названию, представляя собой линейные очертания кролика из известной сказки, выполненные синей краской на белом фоне. Смотрелось забавно, броско и видать было издалека. Нарисованный кролик куда-то стремительно мчал, зажимая в лапе большие карманные часы. Кстати, о часах…
— Художник — криворукий и косоглазый, — не оценила чужое творчество Руся, берясь за ручку входной двери, которую украшали разноцветные мозаичные витражи. Частью сознания я мимоходом отметила рисунок в верхнем правом углу — две змеи, красная и синяя, свернувшиеся кольцами друг напротив друга, напоминая известный «инь и янь».
— Он художник, ему можно, — проронила я, не особенно слушая подругу.
— Он не художник, он — ремесленник, — презрительно вынесла вердикт Руся.
Надо сказать, наша муза была права. Картинка на вывеске хоть и являлась очевидной отсылкой к определенной теме, как бы заранее анонсируя, чего посетителям следует ждать внутри, но при этом казалась какой-то неправильной. Было в ней что-то, вызывающее смутное, едва осязаемое беспокойство. Однако эти мысли исчезли из моей головы так же быстро, как и появились, потому что мы вошли внутрь и… замерли у входа.
— Да чтоб вас всех подняло и перевернуло, — пораженно выдохнула наша вроде как воспитанная муза. — Ты куда меня приволокла?!
Я, безмолвно выпучив глаза и озиралась по сторонам, тоже пыталась понять, куда мы попали. Потому что обстановка внутри «Белого кролика» была более, чем впечатляющей.
Огромное помещение тонуло в полутьме. Повсюду были беспорядочно расставлены низкие деревянные столики. Вокруг них, вместо кресел и стульев, красовались пуфики всех мастей, форм и видов. По потолку, по стенам, по периметру барной стойки и вдоль пола стелилась мигающая бело-розово-фиолетовыми тонами неоновая подсветка. Пол был разукрашен в крупную черно-белую шахматную клетку с визуальным эффектом, создающим иллюзию провалов. То есть, каждый шаг посетителя сопровождался нервным вздрагиванием, так как возникал непроизвольный страх рухнуть в одну из таких «ям». Белые стены были расписаны светящейся в темноте краской, из-за чего со всех сторон на посетителей взирали огромные выпуклые шахматные фигуры и неровно растущие на тонких ножках грибы с разноцветными шляпками, над которыми летали составляющие чайного сервиза. А прямо напротив входа плотоядно улыбалась клыкастая морда кота с такими пронзительно зелеными глазами, что, даже прикрывая веки эта зелень продолжала стоять перед внутренним взором. В довершение всего этого безумного великолепия по залу клубился белый дым, тянущийся откуда-то сбоку.
— Обстановка называется «Приход наркомана», — заявила Руся и, резко закашлявшись, начала махать перед лицом руками, отгоняя странный дым. — Фу, как будто Змей Горыныч поперхнулся! Что за это за мутный вонючий туман?
— Может быть, тут проходит вейп-фестиваль? — пожала я плечами, пытаясь увидеть еще хоть одно живое существо в этом разноцветном психоделическом аду. — Ну, или у растаманов внеочередная сходка.
— Чертовы любители попаровозить, — разозленной коброй зашипела Руся, закрывая ладонью рот и нос.
И я её понимала. У таких как мы обоняние было очень острым, обеспечивающим восприятие запахов на другом, более тонком уровне, чем у людей. А потому этот сладковато-тошнотворный запах не мог вызвать ничего, кроме мигрени. Находясь очень долго среди людей, мы привыкаем как бы «отключать» свой чуткий нюх, чтобы не сойти с ума от разнообразия чужих запахов, но бывает, что они, запахи, слишком навязчивые, слишком тягучие, словно проникающие в носоглотку и прилипающие к ней. И вот этот запах был одним из таких, липучих-приставучих.
— Теперь мне надо в душ, — прогундосила подруга, глядя на меня с укором.
— Душ тут не поможет, — я нос не закрывала, но старалась дышать ртом. Так было менее противно. — Здесь надо три дня в ванне отмокать.
— Добрый день, дамы, — вынырнул откуда-то слева парень в черных классических брюках, такой же жилетке и бабочке, но… на голое тело. Через локоть было перекинуто белое полотенце.
— Дамой будешь бабулю свою называть, — бросила Руся и так глянула на официанта, что тот невольно притормозил. Я тихонько покачала головой. Иногда мне казалось, что в Русе периодически просыпалась Ниса. — Позови управляющего или кто там в вашем шапито своей широкой попой занимает руководящее кресло?
Щека парня нервно дернулась. Он раскрыл рот, закрыл, а потом развернулся и исчез за бархатной шторкой, болтающейся справа. Скорее всего, она отделяла рабочие помещения от основного зала.
— Ты бы полегче на поворотах, — попросила я. И, немного привыкнув к обстановке и освещению, начала осматриваться. Оказалось, что помимо нас клиентов в зале было немного. Точнее, их практически не было. Лишь два парня сидели на высоких стульях за барной стойкой. И в самом дальнем углу засела парочка, поглощенная друг другом настолько, что не замечала ничего вокруг. Переглянувшись, мы с Русей направились к ближайшему к нам столику, который стоял слева от двери почти у самой стенки.
— Меня напрягает здешняя обстановка, — прошипела Фируса, с осторожностью усаживаясь на пуфик.
— Меня, знаешь, тоже не сильно радует, — ответила я. — Но ты мне нужна, поэтому потерпи, пожалуйста.
Едва только мы устроились, как к нам поспешно подошла девушка неопределенного возраста и еще более неопределенного вида. И дело было не в том, что в утопающем в сумраке помещении даже старушка лет семидесяти вполне могла бы сойти за вчерашнюю школьницу. А в том, что лицо барышни радовало взгляд таким плотным и основательным макияжем, что под ним можно было скрыть что угодно, не только многолетние морщины, но еще три развода, пятерых детей, ипотеку, пигментные пятна и ожоги третьей степени. Наряд её также поражал воображение стилем и обилием оттенков — что-то среднее, между коротким платьем и длинной футболкой в буро-оранжево-желто-зеленых разводах. Как будто кто-то просто плеснул в неё краской, когда она проходила мимо лакокрасочного завода.
— Здравствуйте, — просияла незнакомка неестественно белозубой улыбкой. — Меня зовут Лидия. О чем вы хотели со мной поговорить?
— Зависит от того, кто вы, — пробурчала Руся, окидывая девушку пристально-оценивающим взглядом с ног до головы.
