– Есть новости?
И Бернгард обычно отвечал:
– Нет!
Или:
– Будут новости – скажу.
Или:
– Заткнись!
Или:
– Проваливай жрать!
Однажды Отто не вытерпел и заорал на Бернгарда:
– Мне надоело быть нянькой при карлике! Понятно? Когда мы наконец полетим?
Бернгард посмотрел на него, как на дряхлого цепного пса, и ответил холодно:
– Нам надо подождать, пока полиция ослабит контроль. Ещё несколько дней!
– Чёрт подери! – ругался Отто. – Если бы всё шло по-моему, мы бы уже давно не сидели здесь!
Бернгард кивнул:
– Правильно! Мы бы уже давно сидели в тюрьме.
Отто быстро вылакал стакан водки, кряхтя, встал со стула и, ворча что-то себе под нос, отодвинул миску с едой. Бернгард сел в освободившееся кресло и от нечего делать стал читать газету.
Немного погодя Максик с невинным видом спросил:
– Куда же мы едем?
– Я иногда бываю туг на ухо, – ответил Бернгард, не опуская газеты.
– Это ничего, – заметил Максик. – Я могу и погромче. – И он гаркнул во всё горло: – Куда же мы едем?
Тогда Бернгард медленно отложил в сторону газету.
– Теперь я тебя понял, – сказал он тихо. Он даже позеленел от бешенства. – Зря стараешься, лилипут! Тебя здесь никто не услышит. – Он опять взялся за газету. – Тем не менее советую тебе вести себя прилично, потому что я получил задание сдать тебя живым. Живым и здоровым. Как можно более здоровым. За это я получу очень много денег. Следовательно, в моих интересах, чтобы ты не заболел или случайно не помер. Понятно?
– Понятно, – сказал Максик, изо всех сил стараясь не лязгать зубами.
– Но если у меня с тобой будет слишком много возни, то я могу и плюнуть на деньги. Были люди и побольше тебя ростом, которые умирали внезапно.
У Максика мороз пробежал по коже.
– Поэтому будь послушным мальчиком, – продолжал Бернгард, – и подумай о своём драгоценном здоровье.
Он снова раскрыл газету и стал читать спортивную хронику.
Заботы и страхи Максика увеличивались. Полиция и Йокус его не находили. Объявление о высоком вознаграждении не давало результатов. Сам он тоже не мог придумать выхода.
Конечно, по ночам, когда лысый Отто спал на кушетке, Максик изучал комнату. Он спускался по скатерти вниз, а потом взбирался вверх по шторам на подоконник. Но что он видел? Дома на другой стороне улицы. За ними – церковную башню. Окно было закрыто наглухо.
Он ползал по полу и тщательно изучал стены и двери. Нигде ни малейшей щёлки! Ну а если бы ему даже удалось в конце концов выбраться в коридор? Там ведь тоже двери! Дверь от квартиры, входная дверь с улицы! По крайней мере две!
Но бесполезно думать о щелях, которых не существует. Он сидел теперь в этой проклятой комнате. И сидел прочно, как гвоздь в стене! А время шло, и остановить его было невозможно. Скоро оба мошенника, которых он и знал-то лишь по имени, сядут в какой-нибудь самолёт. Со спичечной коробкой в кармане куртки.
А в спичечной коробке будут вовсе не спички. В ней будет лежать усыплённый хлороформом Максик Пихельштейнер – знаменитый Маленький Человек, о котором мир больше никогда ничего не узнает. И не только мир, а, что в тысячу раз хуже, – о нём не узнает знаменитый фокусник профессор Йокус фон Покус.
Максик стиснул зубы. «Ни в коем случае не падать духом, – подумал он. – Бежать! Не выйдет? Ну, мы ещё посмотрим!»
▼▼▼
Глава 19
Подробный отчёт о сеньоре Лопесе. Крепость в Южной Америке. Картины Трибрата и Инкассо. Билеты на пятницу. Колики в желудке. Лысый Отто мчится в аптеку. Максик стоит на заборе
Среда оказалась богатой событиями. Отто уже с утра солидно надрался и по собственной охоте стал рассказывать Максику разные вещи про таинственного сеньора Лопеса. Позднее из города вернулся Бернгард. Он показал Отто билеты на самолёт, вылетающий в пятницу, но вскоре опять ушёл.
– Я поем в «Кривом кубке», – сказал он, – и через час тебя сменю.
– Хорошо, – согласился Отто, – закажи мне двойную порцию свинины с кислой капустой. И больше ничего. Аппетит что-то пропал.
Когда Бернгард ушёл, у Максика вдруг ужасно разболелся живот. Он кричал и стонал так громко, что Отто пришлось зажать уши. Но об этом потом. Сначала я выполню своё обещание и передам вам разговор о таинственном сеньоре Лопесе.
…Итак, Отто уже за завтраком успел перехватить. Он напился, что называется, в дым. Наверное, спутал кофейник с бутылкой. Или просто решил прополоскать горло спиртом. Так или иначе, но вдруг ни с того ни с сего он заговорил:
– Сеньор Лопес – это персона. «Сеньор» – по-нашему «господин». Так сказать, важная особа. Хозяин, одним словом. Он богаче английского банка. На каждом пальце у Лопеса по два кольца. А на некоторых – три. За одно такое кольцо можно купить всю Швейцарию. Что Швейцарию! Лопес владеет по меньшей мере половиной Южной Америки. Медь, олово, кофейные плантации, серебряные рудники и фермы. Одних быков целая пропасть. Они по конвейеру идут в консервные банки. Шагом марш! Ать-два, ать-два, ать-два! У него своя крепость. Между Сантьяго и Вальпараисо. Собственный самолёт и собственная охрана. Отчаянные стрелки. Целая сотня. Они у мухи сигару изо рта отстрелят.
Тут Максик не выдержал и захихикал.
– Брось, – сказал Отто. – Над Лопесом не посмеёшься. Если где украли картину, которой цена миллион, будь спокоен: она уже висит у него в подземной галерее. Будь то Адольф Тюря, Трибрат или такой нынешний художник, как сам Инкассо.
– Пикассо, – поправил его Максик, – и Рембрандт, и Альбрехт Дюрер.
– Мне плевать, – сказал Отто и опрокинул ещё стакан. – Главное, чтобы картины висели в его подвалах. Только об этом никто не знает. Даже Интерпол. А если даже и узнают, ничего не смогут поделать. Его охрана их близко к крепости не подпустит.
– Какой это Интерпол? – спросил Максик.
– Интерпол – это международная полиция. Один раз она меня и Бернгарда чуть не сцапала. Это было, когда мы украли цыганку и на лиссабонском аэродроме собирались сесть в личный самолёт Лопеса. Но, слава богу, всё обошлось хорошо. Теперь она вот уже два года в его крепости и по утрам гадает ему на картах. Покупать ли ему акции на бирже или обождать. Или про его печень, например, потому что он сильно зашибает, даже чересчур. Или выиграет ли какая-нибудь из его скаковых лошадей.
