– Еще как крикнули, милый мой.
– Да, да, что-то вроде… Как будто… Теперь все в порядке… Последнее время вы часто кричите.
– Да… – сказал я, – да, да. Да, да, да…
– Вставать рано… – сказала Петина мама.
– Да, да, – сказал я.
– Пете в школу… – сказала Петина мама.
– Хороший мальчик ваш Петя…
– Вчера пятерку принес.
– Молодчина, Петя.
– Две пятерки принес, – сказал Петя.
– Две пятерки, – сказала Петина мама. – А ваш брат пишет?
– Сейчас что-то нет.
– Ну ничего, напишет…
– Беспокоюсь я.
– Ну что вы, это вы зря…
– Может быть.
– Поверьте мне.
– Спокойной ночи.
Зашлепали по коридору сандалии.
– Петька, – позвал я, – иди сюда…
Босые ноги вернулись к двери.
– Чего вам?
– Это правда, что ты не сидел на окне?
– А что мне там сидеть…
– Это верно… Что тебе на окне сидеть…
Мандарины
Луна сидела на крыше. Проспект пустел. Я останавливался у витрин. Витрины горели во тьме, как фары. Они приковывали взгляд. Невольно я глядел на них.
Я разглядывал спорттовары. Много там всякой всячины: мячики и мячи, сетки и сеточки, горы свистков и скакалок, чехлы и шины, спицы и обручи и спортивные пистолеты.
Я подошел к фруктовой витрине. Меня привлекли мандарины. Вдруг за углом кто-то крикнул: «Эй!» Может, мне показалось? Все может быть. Но даже если кто и крикнул, то это не мне. Кто станет звать меня в такой час? Ну конечно же это не мне…
Мне захотелось вдруг мандаринов. Если бы магазин был открыт, я купил бы их штук десять. Даже больше. Я съел бы их даже двадцать. Как жаль, что закрыт магазин!
Мандарины лежали горками. Я стал считать, сколько их в каждой горке, как вдруг кто-то шепнул мне на ухо: «Тррр…» Я обернулся сейчас же. «Тррр» – это бог знает что. Каждый бы обернулся, скажи ему в ухо: «Тррр»…
Если бы мне сказали не на ухо, я не подумал бы оборачиваться. Как поступили бы вы? Сказано было негромко, даже шепотом – дело вот в чем, – сказано было в ухо.
Передо мной стоял человек. Я не успел разглядеть его. Я не знаю, стар он был или молод. Я не помню, как он был одет. Я помню только, что он улыбался. Он улыбался так мило, что… я улыбнулся тоже. Я его никогда не видел. Я встретил его впервые. Но улыбнулся ему невольно – каждый бы улыбнулся ему. Он спросил меня: «Репина знаешь?» Знал ли я Репина? Конечно, знал. Это известный русский художник.
Мне бы надо спросить у него, что ему надо и какое дело ему до того, что я знаю и чего не знаю. А я сказал: «Знаю…» Он позвал меня за собой. Мы зашли за угол, в темноту. Он негромко спросил: «Репин дома?» Признаться, я испугался. Я подумал, он сумасшедший. Репин не мог быть дома. Он давно умер. Он умер много лет тому назад.
Он мог укусить меня или стукнуть. Бежать? Он побежит за мной. Нельзя бежать. Я сжал кулак.
– Что надо?
– Репин дома? – спросил он опять.
«Точно, – решил я, волнуясь, – он псих». Боясь нападения с его стороны и не представляя, на что он способен, я сказал:
– Да, дома.
Повернувшись ко мне спиной, он свистнул. Я думал, меня будут грабить. Народу поблизости не было. Я хотел ударить его ногой, это было очень легко, но из темноты к нам шла тень с чем-то очень большим, как ящик, и я решил поглядеть, что будет. Бесспорно, меня не будут грабить. Зачем бы грабителю ящик?
Тень сказала:
– Бери и скачи…
Я разглядел лицо тени: у типа было щетинистое лицо. Глаза блестели во тьме. Он протягивал ящик мне.
– Бери и скачи, гоп-гоп, – добавил он раздраженно.
Мой первый знакомый подтолкнул меня. Притом он тоже сказал:
– Скачи, милый, в сито…
Они говорили странно. Это показалось мне черт знает чем, я ничего не понял.
– Куда нести его? – спросил я про ящик.
Мои коленки чуть-чуть дрожали. Мне было страшно.
– В сито неси! – гаркнул детина и дал мне в лоб ладонью.
Я покачнулся. В голове у меня застучало. Чудом я не упал. Дрожащими руками я держал ящик. Я нес его как в бреду. Нес по темным улицам, тяжело дыша. Нес, оступаясь на каждом шагу. Я чуть не плакал. Куда я должен его нести? Я принес ящик домой. Положил в передней. Всю ночь я не мог уснуть. Заснул лишь под утро. Мне снились кошмары. Я открыл ящик к вечеру.
Ровными рядами, завернутые в тонкие бумажки, лежали в ящике мандарины.
Мы беспокоимся за папу в 2000-м году
Папа пошел выпить пива на Марс и что-то там задержался. В это время случилось несчастье. Пес Тузик съел небо, которое постирала мама и вывесила сушиться на гвоздь. Пес Тузик надулся, как детский шарик, и захотел улететь. Но он не смог этого сделать, потому что не было неба.
– Как же вернется наш папа, – сказала мама, – раз неба нет?..
– Действительно, как он вернется? – сказал я.
– Ха-ха-ха-ха! – сказал папа в дверях. – Ха-ха-ха-ха!
– Какой дорогой вернулся ты? – удивилась мама.
– Ха-ха-ха-ха! – сказал папа. – Я пьяный, я не знаю, какой дорогой.
«Скачки в горах»
Один решил, что он композитор. Он не знал даже нот, никогда ни на чем не играл и вообще о музыке не имел понятия.
Он садился возле окна и отстукивал по стеклу мелодии. Но тотчас же их забывал.
Одну мелодию он запомнил, назвав ее «Скачки в горах».
Он напевал ее ежеминутно, был о ней очень высокого мнения и ею гордился.
Он стал отыскивать тех, кто знал ноты, и просил ее записать. Но никто не хотел его слушать, и все смеялись.
«Они завидуют мне», – думал он.
И вдруг он мелодию забыл. Это случилось так внезапно, что он растерялся.
Сколько он ни стучал по стеклу, ни мурлыкал под нос, ни бил по тарелке ложкой, – он ничего не мог вспомнить. Он стал приставать к тем людям, которым ее напевал. Но они ее тоже забыли.
Мелодия совершенно исчезла. А когда он совсем уже приуныл и всякую надежду потерял, – мелодия возвратилась. Ее передавали по радио в очень известном романсе. Сочинил эту вещь композитор, умерший сто лет назад. И название было другое. Вовсе не «Скачки в горах».
Все будет неплохо
Один парень дал телеграмму, чтобы девушка встретила его в Тамбове. Он ехал проездом через Тамбов. Парень думал, как встретит ее, и волновался. Но когда подъезжали к Тамбову, он выпил пива и все забыл. То есть он забыл, что его должна девушка встретить. И он ушел в другой вагон с кем-то выпить чего-то еще. А в это время как раз Тамбов, и девушка бегает по вагонам и спрашивает всех про парня – где он, куда делся, – и даже плачет.
