– Так перегораживать нам или не перегораживать?
Этот вопрос хозяйку больше всего интересовал.
– Перегораживайте, – сказал я весело, – все перегораживайте!
– Вы серьезно?
– Абсолютно серьезно! Продолжайте перегораживать и перегораживать!
– Вы думаете, из тридцати двух можно сделать шестьдесят четыре?
– Можно.
– Представляешь, – обратилась хозяйка к мужу, – какой тогда удар будет по всем?
– Атомный удар, – сказал я.
– Вы очень образно выразились, – обрадовалась хозяйка, – ведь действительно будет самое настоящее светопреставление. Спросят: «Сколько у вас комнат?» – «Шестьдесят четыре!» – «Ну!»
– Шестьдесят четыре можно помножить, – сказал я, захмелев.
– На сколько помножить? – заволновалась хозяйка.
– На сколько хотите, на столько и помножайте.
– Ну, уж вы хватили…
– Чего хватил, ничего не хватил, наливайте второе ведро, я вам объясню, как это делается.
Налили второе ведро.
– Ничего ты им не объясняй, – сказал кот, – они тупицы. – Пей, и все.
– Сколько ведер в день ты выпиваешь? – спросил я кота.
– Как когда, – сказал он уклончиво.
Какаду Кокоша сидел, насупившись, в углу.
Три других попугая отправились шастать по комнатам. Оказалось, они не терпят запаха пива. Когда кот пьет, все время они бродят по лабиринту, чертыхаются. Вот и сейчас.
– Черт-те что… это черт-те что… просто черт-те что…
– Так на сколько все-таки помножить? – допытывалась хозяйка.
– Чего помножить? – Я уже забыл.
– Но вы-то сами чего хотели помножать, помните?
– Я хотел? Когда?
– Ну вот только что, недавно, вы собирались помножить, доказывая нам, что возможно. Помните, чего? – спрашивала она таинственным голосом.
– А вам зачем? – Я никак не мог вспомнить, что я собирался помножить.
– Держи рыбу, – хрипел кот, – чисть сам. – Он стал вдруг потрясающе хрипеть.
– Может, тебе хватит, дорогуша? – спрашивали его хозяева. – Когда он начинает хрипеть – первый признак, что ему хватит, – объяснили хозяева.
– Не ваше дело, – отбивался кот. – Вы-то откуда знаете, сколько мне надо, если сами никогда не пили?
– А мне, пожалуй, хватит, – сказал я.
– Да брось ты, – уговаривал Митрофан, – знаешь, как одному скучно? Ты ко мне заходи, когда их нету, и открой мне только холодильник, а там я разберусь.
– Не смей этого делать в наше отсутствие! – заволновались хозяева. – Мы за пиво уйму денег платим.
– Смотрите мне! – пригрозил он хозяевам.
– Ну, я пошел, – сказал я. – Все. Хватит. Я пошел.
– Да сиди ты, сиди, – удерживал меня Митрофан когтями за рукав.
– Нет, хватит, – повторял я. – Все. Ну, кружечку еще… И баста! И конец. Все, все…
– Сиди ты! – хрипел Митрофан.
Я сидел.
И обстановка вокруг теперь уже мне не казалась странной и необыкновенной. Только изредка насупленный Кокоша меня настораживал, и я давал ему понять, что, в случае чего, могу его и кружкой садануть. Он дергался. Косил глаза. Пробормотал:
– Ну, погоди…
– Уберите этого пингвина отсюда, – сказал я, – клянусь, совершенно за себя не ручаюсь.
– Давай бить посуду о его голову, – предложил Митрофан.
Кокоша раздраженно, переваливаясь с боку на бок, отправился к своим собратьям. Буркнул:
– Погоди.
Я не выдержал и запустил в него рыбьей головой.
Митрофан захохотал.
Хозяева сказали:
– Ну, Петр Петрович, мы от вас не ожидали, простите за откровенность.
– Ах да, что же я в чужом доме кидаюсь рыбьими головами, пардон, мерси, не имею обыкновения… никак не имел права… извините… извините… не сочтите.
Я извинялся.
Целый час я прощался и тряс руку хозяевам в коридоре.
Исчез в лабиринте и тряс там руки Кокоше и трем попугаям.
И снова я на лестничной площадке.
Как хорошо-то! Светло. Нет штор. Лабиринта. И совершенно нормальный кот шмыгнул за кошкой.
И пиво пей в ларьке на доброе здоровье, без говорящих какаду.
Картошка
Выделили нам участок за городом, жили мы там все лето, посадили картошку, всей семьей трудились по выходным – порядочно картошки посадили. Хорошо. А что, плохо, что ли?
Осенью ее выкопали – несколько мешков. На грузовике отвезли всю картошку в город, из балкона я сделал ящик, картошку туда высыпал – до морозов могла там находиться, это ясно. Но разве мы сможем картошку съесть до морозов? Огромное количество, куда нам столько?
Две сетки картошки я повез своему старому приятелю, он жил в другом конце города, я взял такси, но его дома не оказалось.
Я взял такси, поехал обратно, но вдруг вспомнил другого своего приятеля, Василевича.
Василевич принял меня радостно, но косился на мою картошку, он не мог понять, почему я с картошкой. Мне сразу тоже неудобно было всовывать ему картошку, раздеться было нужно, шляпу снять… Я сетки на пол поставил, они на пол свалились, и картошка покатилась по всей комнате, и Василевич спросил:
– Откуда у тебя картошка?
– Да посадил, понимаешь, у себя на даче… – объяснил я, ползая но полу, собирая картошку.
– И много посадил?
– Порядочно, понимаешь, посадил…
– И выросла?
– Вот видишь, выросла…
Я ее всю с пола собрал, протягиваю сетку супруге Василевич, торжественно говорю:
– Вот, от меня, от моего имени, от имени моей супруги, мы счастливы, короче говоря, передать вам картошку, выращенную на нашей собственной земле!..
– Да брось ты, – сказал Василевич, – на кой она мне, вон есть у нас картошка.
– Брось ты, – сказал я, – у тебя не такая картошка…
– Картошка у нас сейчас правда есть, – сказала супруга Василевич, – но если она у вас гниет…
– Почему гниет, – сказал я, – ничего не гниет…
– Привез бы пол-литра, – сказал Василевич, – а картошки мы тебе нажарим.
– Зачем пол-литра, – говорю, – весь мир теперь пить бросает, я читал, в Швеции давно не пьют…
– «Картофка, картофка, родная винтовка…» – сказал он, – хитрый ты! Да отпусти ты свою картошку! Как не знаю за что держишься! Как за парашют держишься! Да сходи за поллитрой, помешанный ты, что ли, на своей картошке?
