…Горелым несет на всю комнату. Мамина старая привычка: поставит на плиту, а сама на тахту заваливается. Любимое положение. Лежит носом кверху, а у нее там пироги горят и прочее. От картошки ровным счетом ничего не осталось, угли одни, вся кухня в дыму.
– Смотри, что у тебя на кухне делается, – говорю.
– Неужели, – говорит она, нехотя вставая, – человеку нельзя спокойно отдохнуть?
– Картошка сгорела, – говорю я спокойно (не впервые ведь).
– Она не могла сгореть: я только что легла, – говорит мать. (Обычный ответ.)
– А ты пойди посмотри, – говорю.
– Не надо меня расстраивать, – говорит мать.
– Никто тебя не расстраивает, просто-напросто картошка вся сгорела, дыму на кухне полно, сковородку я отставил в сторону.
Идет на кухню.
– Ай, ай, – слышу я, – как могло такое произойти, я только что вздремнула!
У меня хорошее настроение. Мне не хочется спорить. Не только что она вздремнула, это ясно.
Мать входит в комнату. Ложится.
– Ну, как картошка? – спрашиваю весело.
– Она уже становится на ножки, – отвечает мать, устраиваясь поудобней на тахте.
– Ну слава богу, я рад за вас, – отвечаю я.
Вполне мирный на этот раз разговор. Перекинулись словами из песни, и все. Так бы всегда. И мать довольна. Лежит улыбается. Новую картошку чистить не собирается. Опять же в рифму получается.
Отец будет недоволен, когда вернется. Картошка его сгорела.
Я никак не могу оторваться от своих лоскутков, копаюсь в этой куче.
– Это еще что такое? – спрашивает мать.
– Это бизнес, – отвечаю.
– Как?
– Деньги, – говорю, – вот как.
– Что ты еще надумал?
– Все отлично, мать, – говорю, – все отлично.
Она сейчас же вскакивает, рассматривает лоскутки.
С удовольствием объясняю:
– Значки на демонстрацию к Первому мая, прекрасный заказ, договоренность с организациями, большая сумма денег, можно поправить наше пошатнувшееся положение, работы хватит всем!
– Откуда ты их взял? – спрашивает.
– У директора ателье, мама, у директора ателье.
Хотя никакой он не директор, я это уже понял, а самая обыкновенная частная лавочка, а мне-то что!
Зря мать волнуется.
– Неприятностей, – спрашивает, – никаких не может быть?
– Какие там неприятности! Ну какие могут быть неприятности! Иди лучше свою картошку чисти…
– Не хватает еще новых неприятностей!
– Это у тебя всегда на кухне неприятности.
– Вот погодите, я уйду, и вы меня не увидите!..
– Тебе эта работа так понравится, ты от нее не оторвешься!
– Снеси-ка лучше этот хлам откуда взял, я тебя умоляю… Господи, что он принес, что он принес! Зачем?! Мало у нас барахла в доме? Выкинь ты все это, я тебя прошу! Оставь мать в покое, я тебя умоляю!
Ничего не поняла! Совершенно ничего не поняла! Объяснял, что это бизнес, целый час объяснял – ничего не поняла!
Ну не смешно? Да тут радоваться надо, плясать! Пускай себе ворчит, пускай! Спасибо еще скажет! 4
Вот где пошла работа! Штора меня хвалит. Целая фабрика на дому. Деньги, деньги, деньги! Нашей семье нужны деньги! «Адью, фердибобель! – как Штора любит выражаться. – Фердибобель, адью!» Сто штук старушка Аллахвердова забрала, трафаретит как миленькая. Соседи Нифонтовы – по пятьдесят на человека. Если справятся, еще попросят.
Тружусь вовсю. Два раза работу пропустил в парке. Черт с ней, с работой! Всю ночь сижу, хлопаю трафареты. Посплю немного утречком, снова сажусь – и пошло! Потрафаречу, потрафаречу, спину разомну и опять трафаречу. P-раз, крутанул – бац! Хлоп! Дальше, следующий, следующий, в сторону готовую продукцию, влево, так! Здорово получается! Денежки идут! Вжик-вжик – и денежки идут. Трлинг-тинг! – пожалте! Бац-бац! – есть! Уважать меня надо, а не ругать. На руках носить, а не поносить. Лелеять и пестовать! А не пилить и бить!
– Да кто тебя бил-то? – говорит отец. – Хоть раз тебя били?
Вжик-вжик! Трлинг! Бац!
Ясно?
– Шел бы ты спать, – советуют родители.
– А денег не хотите ли?
– Да провались ты со своими деньгами!
Вот какие пошли разговорчики!
– Дай-ка мне, – просит отец. Не выдержал. Засел после работы, да так и уснул с кистью в руках за столом, уткнулся головой в значки, волосы растрепались, спит, а я трафаречу. «Иди, – говорю, – спать, отец». А он в ответ что-то непонятное бурчит. Я его поднял с трудом, повел к постели, он так и уснул во всей одежде.
Я уставал. Но спать не шел. Рука отваливалась, но я не шел спать! Погодите, погодите, я человек упорный! Я с места не сойду, пока положенное количество не оттрафаречу. Пачки убавляются, вперед! Считать потом. Сейчас не время. Нужно будет поглядеть, как там бабка Аллахвердова. Вперед! Главное – движение! Главное – вперед! Мать, не мешай, знаешь, сколько здесь денег? Уйма! Отец, спи, я тебе помогу! Сто раз расплачусь за проклятую арфу! Я ее не специально ломал, но готов за нее расплатиться. Я не просил, чтобы меня на арфе учили, я не хотел, они хотели, их затея, так получайте свои деньги и оставьте меня в покое. Не останавливаться, главное – не останавливаться! Сутками работать, сутками! А еще говорили: ненужная затея, эх! Своей головой надо думать, а не чужой! А ну-ка, мамаша, отпечатай сотню штук, хватит тебе картошку жечь! Закручивай кистью, не бойся, проще простого – ать-два! Есть! Второй! Бэмс-донс! Отлично! Все идет отлично! Сутками работать, сутками! Печатание идет полным ходом! Контора процветает на высшем уровне! Не спать!!!
Когда я засыпал, они мне снились.
Горы лоскутков. Значки, значки, значки… Как на большом экране стояли передо мной: громадная цифра 1 и четкое слово – МАЯ. 1 МАЯ! Одинаковые лоскутки теснились, переходили в разные ряды, двигались, перемещались, заходили друг за друга, надвигались лавиной, мчались стремительно вдаль, с треском разлетались, молча парили в воздухе, рассыпались на мельчайшие кусочки, пестрели, рябили, трепетали по ветру, складывались в пачки, разваливались, превращались в узоры…
И сквозь этот хаос последовательно, однообразно и твердо ходила рука с кистью, не останавливаясь, ибо остановка стоила много.
5
Старушка Аллахвердова испортила пятьдесят штук значков! Вот напасть! Хорошо еще вовремя поспел, половину спас. На пятидесяти штуках отпечатала 1 МАЯ вверх ногами. Все перепутала, все как есть перепутала до такой степени! «Как же вы, – говорю, – бабушка, могли такое натворить?» Она мне отвечает: «Как Аллах, Вовка, разум послал». – «Да при чем здесь Аллах, – говорю, – я вам полдня втолковывал!» – «Шайтан попутал, Вовка», – отвечает. «У вас, бабуся, то шайтан, то Аллах, а вы сами-то думали? Ведь денег не получите, с меня еще сдерут, лоскутки мне по счету даны…» – «Вай, вай, вай», – говорит. Ну что с нее возьмешь? Нифонтовых нужно немедленно проверить!
