– А вы левую подавайте, – посоветовал он.
– Неудобно вроде…
– Так правая же у вас больна.
– Могут обидеться.
– А вы плюйте.
– Нехорошо…
– Но рука ведь больная?
– Больная.
– Ну и все.
Нахальный паренек, будто он у меня в гостях сто раз бывал.
– Ты спал? – спросила Ирка.
– Я читал.
– А мы к тебе звонили-звонили…
Зачем они все-таки звонили? Не могут сразу перейти к своему разговору, ясно. А какой у меня может быть с ними разговор, если на то пошло? Зачем они все-таки пришли?
Гимнаст оглядывал нахально комнату, Ирка подошла к роялю, тренькнула клавишей.
– У вас перчатки есть? – спросил гимнаст и покосился на Ирку.
– Зачем вам?
– Со слов Иры я понял, у вас две пары?
– Ну, две.
Тренькнула еще раз клавиша.
– Очень, очень приятно, – сказал гимнаст, высокомерно меня оглядывая, – для вас представляется возможность.
– Какая возможность?
– Знаешь, зачем мы к тебе пришли? – вмешалась Ирка. – Сашка хочет побоксировать.
– У вас есть возможность себя показать, – сказал Сашка.
– А зачем мне себя показывать?
– Чтобы вы не болтали, чего не следует.
– Эй вы, потише, – сказал я. – Вам что надо?
– С вами побоксировать, – сказал он, подбоченясь.
– Саша, давай! – подстегнула его Ирка.
– Не к лицу мне с вами боксировать, – сказал я, – но если вы так этой идеей заражены, если вам себя не жалко…
– Мне вас жалко, – сказал он.
Тренькнула клавиша.
– Давай, давай, Саша, – сказала Ирка.
– Ну, давайте, – сказал я, – хотя это может плохо для вас кончиться.
– А мне думается, плохо может кончиться для вас! – ухмыльнулся он.
– Не очень-то я желаю сегодня без толку боксировать, но сейчас мне представляется действительно возможность, – сказал я зло.
Он нервно подмигнул Ирке, а она тренькнула клавишей.
– Воспользуйся, воспользуйся, – сказала Ирка, – как вы друг друга боитесь – забавно на вас смотреть! Каждый думает, что он сильнее, а на самом деле… Саша, давай!
– Я никого не боюсь! – сказал Саша смело.
Я вынес перчатки, предоставил им право выбирать. Ситуация забавная, наподобие дуэли.
– Перчатки одинаковые, – сказал я, – только эти поновей. Возьмите себе новые, для меня не имеет значения.
– Конский волос? – спросил он, со знанием дела ощупывая перчатки.
– Именно конский, – сказал я.
– Мы возьмем старенькие, – глубокомысленно сообщил он.
– Там тоже конский волос, – подначил я.
Ничего, ничего… сейчас он мне отомстит за мои слова, поставит меня на место. Сосредоточенность, смотрите, у него какая!
Он сорвал рубашку, я увидел его мускулатуру, все тело в буграх и дольках, идеально себя накачал, классическая мускулатура, идеально сложен, хотя и роста небольшого, стальной паренек!
Он заметил внимание к его мускулам, надулся как пузырь, грудь выпятил, протягивает Ирке руки, чтобы она ему перчатки натянула.
Зашнуровала ему перчатки, потом мне.
– Сейчас я ударю по клавише, – сказала она, – и вы начнете.
– По какой? – спросил я, подтрунивая.
– Что по какой? – растерялась Ирка.
– По клавише какой?
– Ах, по любой, – засмеялась она. – Приготовиться!
– Тогда ладно.
Она тренькнула, и в тот же момент он кинулся на меня вперед головой, вернее, побежал сломя голову, этакая литая махина, сгусток мышц, таран, нахальный паренек.
Я отскочил быстро в сторону, и он чуть не врезался в стену – элементарный приемчик в таких случаях. Вот кто бык, покажи ему красное! Я сразу понял, что он не может ни черта.
Ирка захихикала.
Удивленный и обозленный, он повернулся и точно так же вторично на меня побежал. Я от него большего ожидал с его мускулатурой, хотя бы что он будет осторожней, а он бросался геройски, но бестолково, обреченно.
Я махнул два раза в голову левой, правой и оглушил его. Он «поплыл», пошел по комнате, натыкаясь на стены, на что попало, как в непроглядном тумане, повторяя, как в бреду: «Я не хочу… Я не хочу… Я не хочу…» Искал бессознательно дверь и не мог ее найти, хотел выйти, пытаясь при этом сорвать свои перчатки.
Подскочила к нему Ирка («Что с тобой? Что с тобой?»).
– Пройдет, – сказал я виновато, – сейчас все пройдет, это ненадолго…
– Как мне теперь о тебе думать? – сказала Ирка загадочно.
– Подумай о нем, – сказал я.
– Неужели тебе не нравится, когда думают о тебе?
– А мне все равно, – сказал я неправду.
– Вот как!
Она, приплясывая, подбежала к роялю и весело тренькнула по клавише.
– Пошли домой, – сказал гимнаст, окончательно пришедший в себя.
У дверей Ирка положила мне руки на плечи и, глядя в глаза, сказала:
– До свидания…
5
Зал полон. Висят на решетках окон, сидят на подоконниках, теснятся у дверей. Юношеские соревнования «Открытый ринг» вот-вот начнутся. Рвусь в бой. Здесь я встречусь с равным противником. Настроение боевое.
Кто он?
– Нету у тебя противника, – сообщает И-И.
Вот новость! Вылетел по жеребьевке, оказался без партнера. Трое в моем весе, третий лишний…
– Одевайся, раз так вышло.
– Не буду одеваться!
– Ну, ходи без штанов.
Стою в трусах с забинтованными кулаками, намерен надеть перчатки, а драться не с кем. До чего обидно!
– Почему именно я лишний, можете объяснить?
– Не ты один.
– Кто еще?
– Средневес.
– Где он?
Кинулся его искать, единственная надежда. Сидит, грустит так же, как и я, без противника. Умоляю слезно:
– Давай, друг, поработаем, хоть я и полусредне-вес. Упросим судей, главного судью упросим, чем мы не противники?
Хочется мне подраться, и ему хочется, войдите в наше положение, товарищи судьи!
– Нет вам партнеров, вам же объяснили!
– А разве мы не партнеры?
