С завистью смотрят на его практичное, недорогое затемнение.
Все хотят иметь красивое и практичное затемнение.
Я тоже жалею, что мы не купили раньше такой бумаги и теперь нам приходится вывешивать матрасы.
Боба спит с красной повязкой. Даже во сне лицо у него довольное и гордое.
…Рано утром влетели к нам братья Измайловы, у каждого по рулону.
Рамис, Рафис, Расим, Раис промчались в нашу комнату как конники, размахивая рулонами. Ни слова не говоря, оставили свои рулоны и умчались.
– Порядочно у них бумаги, – сказал я, – на две семьи.
Мой брат Боба схватил рулон, но мама отняла.
– Спасибо соседям, – сказала она. – Обращайтесь с бумагой бережно. Сегодня мы сделаем шторы. А когда кончится война, нашим соседям эта бумага понадобится, чтобы оклеить веранду.
2. Герои
– Советский летчик таранил самолет! – заорал я, вбегая в комнату.
– Зачем же так орать? – сказала мама.
– Он ночью таранил! – орал я.
– Представляю, – сказала мама. Ничего она не представляла.
Я размахивал газетой:
– Как даст фашисту в хвост! Винтом как врежет р-р-раз! Бац по хвосту! Тот по-ошел вниз…
Раскрыв глаза, смотрел на меня Боба. Он тоже ничего не представлял.
Ведь я собирал все газеты. Я знал всех героев. Я знал их в лицо по портретам. Я очень любил их. Не мог я пропустить ни одной газеты. Не могло такое произойти.
И все же происходило.
– Одной газеты у меня сегодня не хватает, – сказал я, – в нашем ларьке она кончилась. Где-то нужно найти.
Мама к этому привыкла. А Бобе все равно.
– Попроси у соседей, мама, может быть, у них есть эта газета. Если у них ее нет, придется искать в другом месте.
– Неужели нельзя обойтись без одной газеты?
– Никак нельзя.
– Спроси сам.
– Но мне могут не дать.
Мать идет за газетой и возвращается ни с чем.
– Я так и знал, – говорю. – Такую газету никто не даст. Первый в мире таран. Представляешь? Ночной. Отрубил немцу хвост. Вот герой! Нет, такую газету никто не даст, нечего и просить.
– Если бы она у них была, они бы дали, – говорит мама.
– Никто бы не дал. В этом я убежден.
– Ну зачем она им, для чего? Никогда бы они не стали из-за газеты портить отношения.
– Ничего ты не понимаешь, мама. Из-за такой газеты можно портить отношения. Если бы ты представляла…
– Газеты, газеты… – говорит мама. – Зачем тебе столько газет?
– Ведь он срезал немцу хвост!
– Ох эти газеты, – вздыхает мама, – кругом война…
– Не искал бы я эти газеты, если бы там войны не было!
– Понятно, – говорит мама.
Ничего ей не понятно.
Я выскочил на улицу. Сел на трамвай.
– Посмотрите хорошенько, – попросил я в киоске у бульвара. – Неужели не осталось?
– Сейчас посмотрим хорошенько. – Продавец знал меня. – Нет, нету, – сказал он, – ни одной нету.
– А может быть, есть?
– Не может быть, раз нету.
– Как жаль, – сказал я, – неужели нету?
– Что за газета? – спросил кто-то.
Собрались люди, и все интересовались, что особенного в газете, которую я так ищу.
– Советский летчик таранил самолет, – сказал я, – он срезал немцу хвост.
– Замечательный летчик, – сказал продавец.
– Я и сам знаю, что замечательный; значит, у вас нет газеты? А где она может быть, вы не знаете?
– Поищи, дорогой, где-нибудь может быть. Непременно где-нибудь есть, нужно поискать.
– Важные сообщения? – спросил кто-то.
– Ночной таран, – сказал я, – срезал немцу хвост.
– Как то есть срезал?
– Вот так – вжик! – И я показал рукой, как это делается.
Все стали обсуждать ночной таран, и продавец сказал:
– Заглядывай почаще.
– Мне нужно сегодня, – сказал я.
– У меня дома есть эта газета, – сказал один старик, – но я сейчас домой не собираюсь.
– А когда вы собираетесь?
– Не скоро.
– Не надо мальчонку расстраивать, – сказал продавец, – если вы домой не собираетесь, незачем об этом говорить.
– В конце концов пойду же я домой, но не сию минуту.
– Я подожду, – сказал я.
– Первый раз вижу, чтобы человек так газету искал!
– Я же вам объясняю: летчик Талалихин таранил самолет, разве этого мало?
– Он твой родственник, что ли? – спросил старик.
– Если бы он был мой родственник, я бы до неба подпрыгнул.
– Я бы тоже подпрыгнул, – сказал старик.
– Ну вот видите!
– Придется идти за газетой, – сказал старик. – Я хотел посидеть на лавочке, но разве можно отдыхать, когда тебе нужна газета.
– Я посижу с вами сколько хотите, – сказал я.
– Не уверен, что тебе интересно со стариком сидеть, – сказал он, – вперед – за твоей газетой!
Я ему рассказывал по дороге:
– Все газеты с портретами Героев, а у меня ни одного, даже самого дальнего родственника Героя нет. Я и сам на фронт сбегал, да толку что? Ничего из этого не получилось. В поселке Монтина меня ссадили и обратно на трамвае привезли. Представляете, поезда там обычно не останавливаются, а этот остановили…
– А где отец? – спросил старик.
– Известно где, на фронте.
– Может, он уже давно Герой, пока ты тут страдаешь.
– Может быть. Вот и смотрю в газетах, но пока нету. Неизвестно ведь, когда будет. Еще до войны увидел я на нашей улице Героя с «Золотой Звездой». Я забежал вперед и вовсю глазею на золотую звездочку, мешаю ему идти, под ногами верчусь и все глазею, глазею… Он остановился и спрашивает: «Чего тебе?» Я будто онемел: на звездочку уставился и не отхожу. Тогда он слегка приподнял меня, осторожно отодвинул в сторону и пошел дальше. Но я опять за ним побежал, как вдруг, представляете, выходит из-за угла навстречу ему здоровенный дядька – и тоже Герой! Они обнялись, поцеловались и дальше вместе пошли. Вместе сразу два Героя! Встретил сразу двух Героев Советского Союза до войны на нашей улице! Не верите? Клянусь! Вот встреча, а? Только я их фамилии не знаю…
– Верю, верю, – сказал старик, – отчего не верить.
– Я шел за ними, шел, а потом неудобно стало, сколько можно… Скорей всего, они были старые друзья, а вы как думаете?
