Как только мои губы посинели, а зубы принялись выстукивать чечетку, я заставила себя подняться и выйти из кабинки. Услышав мои движения, Кирилл оторвал голову от коленей и прищурился от яркого света. Он быстро подскочил ко мне, желая помочь.
- Не надо – трясущимися губами произнесла я, снимая холодную куртку.
Он развернулся и вышел, аккуратно прикрыв дверь. Освободившись от всех промокших вещей, я облачилась в теплый махровый халат и пошла в комнату. Кирилл сидел в кресле и удивленным взглядом провожал меня до кровати.
- Ты останешься спать здесь? – тихо спросил он.
- Сегодня да – не обращая на него внимания, сухо ответила я, и, все еще дрожа, забралась под огромное теплое одеяло.
Уснуть никак не удавалось. В голове мелькали картинки из последних событий. Я опять корила себя за эмоциональный срыв. От части, я была виной тому, что произошло, ведь я спровоцировала Кирилла на проявление жестокости. Надо было развернуться еще возле подъезда и бежать, сломя голову, подальше отсюда.
- Спишь? – еле слышно произнес Кирилл.
Я быстро закрыла глаза и осталась лежать неподвижно, не желая что-либо отвечать. Выдержав небольшую паузу, и поверив, что я сплю, он продолжил:
- Там, в душе ты спросила почему я такой? Наверное, это все из-за отца. Всю свою жизнь он бухал, сидел у матери на шее, да к тому же жестко ее избивал. Иногда доставалось и нам. Когда я повзрослел и смог давать ему отпор, он переключился на маленького Макса. Я все реже появлялся дома, работал на трех работах, чтобы быстрее забрать мать с братишкой. И не успел – Кирилл тяжело вздохнул – мне было шестнадцать лет, Максу – шесть. В ту ночь я остался дома, отец опять напился и они с мамой сильно ругались внизу, слышались звуки бьющейся посуды и двигающейся мебели. Макс тогда страшно испугался. Пообещав, что все будет хорошо, я оставил его одного в комнате и решил спуститься на первый этаж и постараться их успокоить. Зайдя в кухню, я увидел, что отец еле стоит на ногах, направив на маму пистолет. Он орал на нее, покрывая матами и оскорбляя. Я медленно пошел в сторону отца, надеясь обезоружить его, но он заметил мои движения и резко перевел мушку на меня, готовый вот-вот спустить курок. Мама дернулась в крике вперед, пытаясь защитить меня, а этот трусливый ублюдок выстрелил. Все произошло очень быстро. Увидев, как обмякшее тело мамы с грохотом упало на пол, я резко подскочил к отцу, пытаясь вырвать пистолет. Я и сам не знаю, как все случилось, но в драке прозвучал еще выстрел. Я отстранился, а на груди отца появилось красное пятно, быстро растекающееся по белой майке. Он рухнул замертво с пистолетом в руке. Повернувшись, я заметил Макса, выглядывающего из-за угла. Он все видел. Правда, признался мне об этом спустя десять лет. А потом все как в тумане: милиция, скорая, мигалки, следователь, допрос. Никаких обвинений мне естественно не предъявили, все списали на бытовуху. Макса отдали в детдом, а меня на воспитание взяла сестра отца – шлюха и пьяница. Я ей нужен был лишь для денег, которые она получала от государства. Как только мне исполнилось восемнадцать, я забрал Макса из детдома и поклялся оберегать его, чтобы он больше никогда не испытывал нужды в чем-либо. Поэтому он и вырос таким. Я иногда смотрю на себя в зеркало, а вижу отца: такие же мутные серые глаза, насупившиеся брови и острый подбородок. И я боюсь, что стану таким же садистом как он. Вот ответ на твой вопрос, Алиса!
Кирилл замолчал. Я лежала и внимательно слушала все, что он рассказывал. Вот что стало причиной приступов агрессии. Мне захотелось встать, подойти к нему и крепко-крепко обнять, затем поцеловать, заглянуть в его кристальные голубые глаза и дать понять, что я рядом, чтобы он почувствовал мою поддержку.
Он тихо поднялся с кресла, подошел к кровати с другой стороны и залез под одеяло. Пододвинувшись ко мне, он обнял меня за талию и прижал к себе. Спустя некоторое время, уткнувшись в мои волосы, он заснул. А я все еще переваривала такое откровенное признание. Но постепенно охлажденный организм стал тихонько отключаться, поглощая меня в согревающую дремоту. Сквозь сон я постоянно чувствовала крепкие объятия Кирилла, он будто боялся, что если отпустит, я уйду. Это была наша первая ночь, когда он остался рядом.
ГЛАВА 24.
Я проснулся рано, на улице только-только зарождался рассвет. Не открывая глаз, я протянул руку и пощупал сторону кровати, на которой спала Алиса. Она оказалась пустой и холодной. Тогда я поднялся, потер глаза, провел рукой по волосам и, тяжело вздохнув, пошел в гостиную в надежде найти ее там. Чувствовал я себя отвратительно: ужасно раскалывалась голова и где-то в глубине души скребли кошки. В квартире стояла полнейшая тишина. Заметив на столе лист бумаги, который был небрежно вырван из тетради, я приблизился и взял его в руки. Усевшись на диван, я принялся читать написанные строки. Из-за корявого подчерка некоторые слова было сложно разобрать, похоже, что писали в быстром темпе.
«Дорогой Кирилл!
Вот и настал тот момент, когда нужно прощаться. Извини, но лично этого сделать я не смогу – боюсь, не хватит смелости. Хочу сказать большое спасибо за все дни, которые мы провели вместе. Благодаря тебе я превратилась в настоящую женщину: наряжалась для тебя в платья, красилась и обувала жутко неудобные туфли с высокими каблуками! Я рада, что судьба свела меня с тобой, ведь ты помог мне понять, что я сексуальна и желанна.
Сейчас уговор потерял актуальность, и теперь наши пути расходятся в разные стороны. Нам больше незачем встречаться. Мне очень стыдно за то, что произошло вчера. Я так не хотела! Чувство обиды захлестнуло меня, и я не смогла ему воспротивиться. Оставаться рядом больше нельзя. И если мы будем держаться друг от друга подальше – так будет проще для нас двоих.
Знаешь, я ведь не спала и слышала весь твой монолог. Благодарю тебя за столь личное и откровенное признание! Будь уверен – я сохраню все в тайне. Мне очень жаль, что тебе пришлось такое пережить! Терять любимых нелегко, и я знаю это из собственного опыта. Но я хочу, чтобы ты знал одну вещь: ты совсем не такой как отец! Ты добрый, нежный и даже романтик, хотя в последнее я до сих пор верю с трудом, вспоминая вечер в общежитии! И это не просто слова! За столь короткий срок ты смог вытащить меня из ненависти к тебе и погрузить в симпатию. И я надеюсь, что в ближайшее время ты освободишься от страха, который поселился в твоем сердце много лет назад.
Прости меня за девичьи слезы, в моей голове полнейший хаос. Писать сложно, но смотреть в твои голубые глаза и оставаться равнодушной – еще мучительней.
Прощай, Кирилл!
Навсегда твоя - Алиса».
Дочитав до конца, я провел большим пальцем по засохшим капелькам слез, которыми был пропитан лист, оставив маленькие разводы. Трясущейся рукой я скомкал записку и швырнул в стену.
ГЛАВА 25.
Я лежала на кровати, положив руки под голову, и смотрела в потолок. Наши отношения с Кириллом были словно пластырь: надо было набраться смелости и резко его сорвать, испытав острую боль, нежели мучительно тянуть и терпеть. И я сделала это! В том, что мой поступок был правильным, я ничуть не сомневалась. Мне нужно было уделять больше времени Чемпионату, так как через пять дней должен состояться бой за выход в финал. Хорошо, что у меня есть бокс, и я могу отвлечься от назойливых мыслей о Кирилле. После утренней тренировки я приехала к маме Тане и планировала провести весь день с семьей. Эта поездка оказалась очень кстати: если вдруг Кирилл вздумает меня искать, здесь ему точно меня не найти.
