У края поляны я встала на колени, сложила руки на груди и тихо запела. Это была старинная песня на древнеарийском языке, которой меня когда-то давно научил один мой очень хороший друг. Он не понаслышке знал, что древнеарийский — единственный язык, который понимают волки. Своего друга с тех пор я больше не видела, но вот его совет мне не раз помогал…
Что-то теплое коснулось моего плеча. Огромный черный волк вышел из леса и теперь сидел рядом со мной, положив голову на мое плечо — знак наивысшего уважения. Я в ответ коснулась подбородком его жесткой шерсти и без страха посмотрела в прищуренные желтые глаза.
— Вы знаете, кто я? — тихо спрашиваю у него.
Вожак кивает: конечно.
— Тогда почему нас стережет вся стая?
Огонь.
— Так вы — стражи леса, — догадываюсь я.
Вот это да! Обычно стражами назначалось самое малочисленное и беззащитное племя, то, которое стоит на грани исчезновения. Племя защищает лес от вторжения чужаков, оповещая лесное братство об опасности. Но чтобы волки…
В глазах вожака легко читался ответ на все мои вопросы. Люди. Охотники. Мне стало искренне жаль лесных братьев.
— За огонь не беспокойтесь, — убеждаю я. — С лесом все будет в порядке.
Волк кивает, снова касаясь головой моего плеча, и исчезает в кустах. Я как ни в чем не бывало возвращаюсь к костру и сажусь на свое место, прячась от прохладного сумрака под теплое одеяло. А Вэл смотрит на меня с плохо скрываемым изумлением.
— Что ты ему сказала? — оправившись, потребовал ответа он.
— Уши надо не компотом мыть, — буркнула я; сейчас меня больше занимало многозначительное бурчание голодного желудка. Я ведь сегодня так и не поужинала…
— Я имею в виду песню, — уже спокойнее пояснил Вэл.
— Понятия не имею, — пожала плечами я (ну не знаю я того проклятого языка, не знаю, чего он ко мне привязался?!).
— Нормально, — хмыкнул мой собеседник, — кто-то научил тебя непонятной песне, а ты, наивная, и поверила…
— В этом мире еще остались существа, которым можно доверять! — горячо возразила я.
— Существа? — с интересом переспросил он. — Не люди?..
Я старательно отвела глаза и промолчала. Не твое дело.
— Ты видела Белого волка, — констатировал Вэл. — Ведь видела же?..
Не дождешься…
— Лекс…
— Ты умеешь хранить чужие тайны? — мрачно спросила я.
Он кивнул.
— А почему ты думаешь, что я не умею?
Вэл понял. Выразительно посмотрел на меня, но отстал, занявшись помешиванием своего ужасного варева. А я, уговаривая свой голодный желудок потерпеть, изловила попытавшуюся улизнуть от меня лампу и как следует ее встряхнула.
— Чего надо? — Из носика вылезла недовольная голова ифрита в ночном колпаке с помпончиком, закрывавшим соне левый глаз.
— А у нас из еды есть что-нибудь? — осведомилась я.
— Из еды? — завозмущался лентяй, убирая помпончик. — Боги с тобой, какая может быть еда посреди ночи?!
— Ну конечно, тебе легко говорить, ты же вообще без нее обходишься!
Джины проворчал что-то вроде «и как потом похудеть, объедаясь на ночь», но послушно исчез, вернувшись через некоторое время с парой бутербродов и флягой чая.
— Привет от Эльды, — хмуро пояснил он. — Она подозревала, что ты исчезнешь без предупреждения…
— Кстати, Лекс, — подал голос, молчавший до этого, Вэл. — На будущее. Не стоит всем открыто демонстрировать знак дружбы с Белым волком.
Я инстинктивно схватилась за шрам, ощутив легкое покалывание на внутренней стороне предплечья. Ага. Шрам, оставшийся от укуса мощных волчьих клыков, как всегда в полнолуние, отсвечивал серебристым светом и страшно зудел. Но именно этому знаку я и была обязана тем, что сегодня ночью волки нас охраняют. Да и не только сегодня.
— О, да ты с ним все-таки подружилась тогда?.. — проявил заинтересованность и хранитель. И, прежде чем я успела остановить его, протрещал: — А я думал, он тебя растерзает на месте! Волки-оборотни ведь не поддаются на твои лесные уловки! И у них нет привычки дружить с людьми, ты же знаешь, как для них это опасно!
— Ну спасибо, все выболтал! — в сердцах рыкнула я на джинна, но было уже поздно.
— Значит, это правда, — спокойно протянул Вэл. — Прародитель волков, Лунный призрак, способный в полнолуние превращаться в человека, пока еще жив…
— Я тебе ничего не говорила! — отрезала я и свирепо посмотрела на притихшего ифрита: — Язык оторву, понял?!
— А что я сказал? — мгновенно стушевался он.
— Существ-прародителей, носителей древней природной магии, осталось очень мало, — пояснил Вэл. — Любой черный маг продаст остатки своей души за то, чтобы заполучить в колдовскую коллекцию шкуру Белого волка. Не говоря уже обо всем остальном. Тот, кто знает, где обитает вожак, подвергается огромному риску.
— Ты же не хочешь сказать, что… — начала я: страшная догадка молнией пронеслась в голове, и в ее свете все недавние события приобрели некоторую ясность.
— Нет, скорее всего, это лишь маленькое звено в одной длинной цепи, — обронил он и замолчал с таким видом, словно объяснять дальше ничего не намерен.
Я задумалась, уплетая бутерброд. Интересно, кому потребовалось преследовать меня, а потом нападать? Я почти всю жизнь провела в своем лесу, сильно насолить никому не успела, да и черных магов никогда в глаза не видела. Маленькая стычка с двуликими, скорее всего, не в счет. Им не я была нужна, а Вэл. А в конюшне напали на меня…
— Ничего не понимаю, — пожаловалась я висящей в воздухе лампе.
— Всему свое время! — назидательно ответствовал оттуда голос ифрита. — Спи лучше!
Ага, уснешь тут, когда голова готова взорваться от обилия вопросов! Например, почему вдруг Вэл переметнулся на мою сторону? Если бы не джинн, я бы ни за что в жизни не решилась пойти за ним. Да и почему мой хранитель вдруг перестал быть невидимкой для остальных — та еще загадка…
Проворочавшись с боку на бок, я решительно встала и обулась. Уснуть мне, видимо, было не дано, а валяться без дела скучно. Я накинула на плечи куртку, ласково потрепала по холке задремавшего Шайтана и бесшумно проскользнула в сумрак леса. Вэл, как и ифрит, тоже спал сном праведника, и слава Святым богам. Не будет путаться под ногами.
Незнакомый лес встретил меня на редкость дружелюбно. Я брела по звериной тропе, рассеянно прислушиваясь к слабым, едва слышным голосам. Могучие деревья то и дело перешептывались между собой, а я никак не могла отделаться от чувства неловкости — словно нечаянно подслушивала чужой разговор… Нет, дома я регулярно, без зазрения совести подслушивала разговоры родителей и не видела в этом ничего постыдного, но вот в лесу… почему-то мне стало неудобно…
