Следующая наша остановка была в Салина-Крус, уже на мексиканской территории, и запрета для схода на берег уже не было. К сожалению, мы прибыли в этот пункт уже после полудня, и пока пароход с большими предосторожностями входил по узкому проливу во внутренний рейд, а затем так же осторожно ошвартовался у пристани, начало уже смеркаться. Сумерки в этих широтах очень короткие, и едва успели мы спуститься на берег и дойти до города, расположенного в полуверсте от гавани, как начало быстро темнеть. Смутно виднелись безжизненные песчаные холмы, полукругом обступающие город, но и те скоро потонули во мраке. Освещение на улицах было довольно скудно, никакого оживления на них не было заметно, хотя в то время Мексика переживала один из революционных пароксизмов, которые не перестают потрясать ее со времени освобождения от испанского владычества. Очевидно, население уже привыкло к этому и перестало реагировать: война ведется между президентами и генералами, и народная масса относится к ней довольно безучастно.
В полной темноте, хотя не было еще восьми часов вечера, вернулись мы на пароход, который на следующее утро должен был продолжать свой путь. Ночь была очень томительная. Помимо жары и неподвижного воздуха, в этой песчаной котловине, не остывшей от дневного пекла, не давал спать непрерывный грохот цепей паровой лебедки. В Салина-Крус нашему капитану не удалось сговориться с грузчиками, заломившими непомерную цену, и ему пришлось произвести выгрузку командой парохода. В непривычных руках дело не спорилось, было много лишней суеты и шума, но как-никак к утру с выгрузкой справились.
С рассветом на пристани появились мексиканки, нагруженные корзинами со всякого рода фруктами и овощами. Упоминаю об этом, чтобы отметить, насколько смешанная кровь мало-помалу возвращается к чистому типу, в зависимости от прилива той или другой крови. У мужчин возврат к индейскому типу еще не так заметен, но женщины простонародья, которых мы видели на пристани, видные, с довольно правильными чертами лица, с обильной черной, как уголь, шевелюрой, смугло-красноватые, казалось, сошли со старинных гравюр, украшавших путешествие вокруг света Дюмон-Дюрвиля
{280} и других. Беспокойная кровь испанских конквистадоров, растворившись в крови ацтеков, не в состоянии была изменить внешнего облика, но сохранилась в виде фермента, благодаря которому Мексика не выходит из состояния революционного брожения, и северный сосед ее, пользуясь тем, что все силы страны направлены на внутреннюю борьбу, отхватывает от нее один за другим лакомые кусочки; Калифорния, Аризона, Техас уже потеряны, но натиск продолжается.
В Салина-Крус сошли с парохода студент Пушков, все наши соотечественники евреи и партия китайцев: стало еще свободнее. Пушков, пришедший утром на пароход проститься с нами, сообщил, что в городе есть уже порядочная колония русских евреев, которые очень приветливо приняли своих единоплеменников и его в том числе и обещали им всяческое содействие. Где только нет русских евреев: удивительно, что Амундсен
{281} не нашел их на полюсах.
Следующая остановка наша была в Мольендо, порт у входа в Панамский канал, на территории, принадлежащей Соединенным Штатам, в трех километрах отстолицы республики Панама.
Погода снова благоприятствовала нам, но донимала жара. Ведь мы приближались к экватору, и в это время года (был конец июня) солнце было над нами в зените. Непривычно было наблюдать, как в полдень вы не давали никакой тени.
В Мольендо простояли мы более двух суток. Пароход был ошвартован у пристани, никакого запрета относительно берега не было, по всей вероятности потому, что в узкой полосе отчуждения трудно было укрыться тому, кто пожелал бы тайком эмигрировать в Соединенные Штаты. В случае же, если бы такие охотники и оказались, то их просто и без хлопот можно было выдворить на территорию республики. Благодаря этому мы почти целый день проводили на берегу, невзирая на страшную жару.
Первый день посвятили мы посещению города Панама, к которому от Молиенда ведет чудное асфальтированное шоссе, по обе стороны которого вытянут ряд однотипных деревянных коттеджей для служебного персонала канала. Коттеджи эти начинаются прямо со второго этажа, так стоят, как на карандашах, на высоких сваях. Эта конструкция жилых помещений принята в целях предохранения обитателей их от малярийного комара, который, как известно, не поднимается выше определенной высоты над землей. Кроме того, открытое, проветриваемое подполье не дает возможности образованию сырости во время дождливого сезона.
Город Панама, небольшой, старого типа городок, не более нашего уездного города средней руки. Нет в нем ни небоскребов, нет ни широких, как площади, проспектов, нет этой лихорадочной, торопливой, деловой толпы, несмотря на то, что под боком находится великий водяной путь, соединяющий два океана. От старомодных домов типичной испанской постройки с плоскими крышами, от многочисленных католических храмов веет теплом и поэзией минувшего времени. В каждом домике живут традиции его бывших обитателей. Жизнь этих людей не является самостоятельной повестью, а только главой в жизни целого рода. Быть может, в действительности и не то; быть может, деловитые янки успели уже заразить своей кипучей энергией ленивых панамских креолов. Быть может, предки их так же интересуют, как прошлогодний снег, которого, кстати сказать, здесь никогда не бывает, но внешних признаков этого не было, и мне не хотелось этому верить. Если же это не так, то дни Панамы сочтены: пройдет еще немного лет, и Мольендо разрастется в большой город, и Панама захиреет и превратится в пригород большого портового города. Но пока что Панама процветает благодаря… сухому режиму. Свободное сообщение между полосой отчуждения канала и республикой дает возможность гражданам Соединенных Штатов, томимых жаждой, в любой момент утолять ее, переступив границу отчужденной зоны. Забавно было наблюдать, как поутру матросы американского станционера
[182], стоявшего в Мольендо, в чистеньких белых куртках, с белыми колпаками на головах отправлялись в роскошных автомобилях в Панаму и как к вечеру эти же автомобили возвращались в Мольендо, и в них, как дрова, вповалку лежали их утренние пассажиры, простоволосые, испачканные, измазанные.
