Энджел открыл глаза. Теперь он выглядел почти нормальным, но смертельно уставшим. Маргарет устроила наставника поудобней и обрывком рукава стерла пот с его лица и шеи. Энджел шелохнулся и пронзительно уставился за плечо Бреннона. Комиссар оглянулся: пес приближался к ним, неотрывно глядя на Редферна. Клыки зверя обнажились в издевательской усмешке. Пироман вжался в ящики, и Бреннон почувствовал, как задрожала от напряжения его рука.
— Кусач, — окликнул комиссар, прокляв свою дурость, по которой бросил щит. Пес неспешно трусил к Редферну. — Кусач, стой.
Энджел совсем посерел. Кусач поставил лапы ему на грудь, придавил к полу всем своим весом. Натан сжал обеими руками собачий загривок, хотя понимал, что оттащить зверюгу не сможет. Пес навис над пироманом и приблизил морду к его лицу, глядя в глаза.
— Рыжий! — вдруг вскричала Маргарет и обвила мощную шею пса. — Ох, Рыжий, пожалуйста! Пожалуйста, помоги мне!
Кусач повернулся к девушке и посмотрел на нее долгим, печальным, совсем не собачьим взглядом. Натану стало не по себе от того, насколько человеческим стало выражение собачьей морды, когда пес, лизнув Пегги в щеку, убрал лапу и ткнулся носом в повязку. Бреннон принялся ее разматывать. Чем больше он снимал бинтов, тем хуже становился вид. Наконец обе раны открылись. Кусач провел языком по ладони Энджела, и пироман вздрогнул. В пасти пса блеснуло пламя, лизнуло раны от гвоздей; Редферн судорожно выгнулся в объятиях Маргарет, но издал только короткий чуть слышный стон. Кусач повторил процедуру с тыльной стороной ладони и выпустил из пасти руку Энджела. Обе раны оказались глубоко прижженными. Пироман обмяк в объятиях Маргарет, как тряпичная кукла.
«Боже мой…» — Бреннон еще ни разу не видел, чтобы кто-то мог вынести нечто подобное практически без единого крика. Вдруг он вообще уже не человек?!
— Спасибо, — тихо сказала девушка псу и прижалась губами к волосам Энджела. Его била мелкая дрожь; Бреннону подумалось, что придется его нести. Вряд ли пиромана так отделали во время драки — это наверняка было до. Тогда как же он ухитрился порешить всю ораву доргерских недоносков? Неужто пара глотков какого-то зелья так быстро поставила его на ноги, а потом так же быстро с них свалила?
Припомнив увечья на трупах, комиссар решил отбросить этот вопрос как интересный, но пока несущественный, и сказал:
— Пегги и ты, Кусач — идите узнайте, что происходит наверху. Не высовывайтесь! Рагнихотри сидит уж больно тихо — я хочу знать, почему.
— Но, дядя, как же Энджел… — начала Маргарет, прижав пиромана к себе.
— Не беспокойтесь, — неожиданно отчетливо произнес Редферн. — Не думаю, что ваш дядя намерен продолжить начатое господами из Доргерна. Идите, Маргарет. Пес защитит вас и от дюжины моряков. Чего обо мне сейчас не скажешь.
— Но…
— Идите, — мягко сказал Энджел. — Со мной ничего не случится.
Маргарет поцеловала его в лоб, поднялась и, оглядываясь на наставника, пошла следом за псом. Пироман проводил ее долгим взглядом, в котором нежность смешивалась с тоской и с таким удивлением, будто он сомневался, что способен вызвать в девушке такие чувства.
— Ей всего семнадцать, — сурово напомнил Бреннон, у которого как раз никаких сомнений не было. Примериваясь, как бы поднять Редферна на ноги без особой боли, он перебрался к другому боку, перекинул здоровую руку пиромана через плечо и помог ему встать.
— Нужно обыскать багаж, — заявил этот тип, шатаясь, как пьяный. — Рагнихотри наверняка держит тут богатые запасы зелий, амулетов и оружия. Нам пригодится…
— Вы что, железный? — цыкнул на него комиссар. — Я оттащу вас туда, где вы со своей рукой и всем прочим будете смирно лежать и ждать доктора, а не путаться под ногами и валиться в обморок.
— Не смейте так со мной разговаривать! — тут же восшипела жертва истязаний. — Вы не имеете права указывать мне…
— Люди иногда друг о друге заботятся. Слышали о таком?
Энджел на миг умолк; справедливости ради, тащить его не приходилось — ноги он переставлял самостоятельно, хотя и держался на них нетвердо. Неудивительно при такой-то качке…
— Так это что — забота? — наконец осведомился он. — Вы хотите сказать, что заботитесь — обо мне?
— Уж не потому, что вы мне нравитесь. А потому, что Пегги выцарапает мне глаза, если обнаружит на вас еще хоть одну ссадину.
Энджел хмыкнул: ему явно было приятно это слышать, куда приятней, чем комиссару — произносить.
В одной руке у Бреннона был топор, другой он поддерживал пиромана, так что ухватиться за ящики было нечем, и от качки их обоих порядком шатало. Выбравшись из лабиринта ящиков, Натан с досадой обнаружил, что вывел Энджела к закутку, где тот уже оставил четыре трупа. Однако на этот раз там копошился кто-то живой. Корабль вдруг мотнуло в сторону, и комиссар не удержался на ногах. Выронив топор, он повалился на спину, Энджел рухнул сверху и безмолвно дернулся от боли.
— Простите, — прошептал Бреннон. — Как вы?
Пироман нецензурно зашипел, приподнялся, опираясь на здоровую руку, и вдруг замер. Натан тоже: корабль больше не вращался. Его слегка покачивало, но он никуда не двигался. Из каморки донеслась приглушенная доргернская ругань. Бреннон встретился взглядом с Энджелом — они оба узнали голос, и в глазах пиромана вспыхнуло зарево безудержной ярости.
Когда он вскочил, комиссар даже не успел его схватить. Редферн ринулся к каморке, как тигр к добыче, на ходу выдергивая из-за пояса брюк пистолет. Бреннон, подхватив топор, бросился следом, но слишком поздно — грохнул выстрел. Комиссар совершил отчаянный рывок, оказался наконец перед закутком с трупами, увидел Редферна — и вполне живого Ляйднера, который пятился от пиромана, прижимая к груди простреленную руку. Бреннон от удивления остановился. Он-то думал, что Энджел своего не упустит…
— Вы совсем не разбираетесь в том, что делаете, — вкрадчиво сказал пироман. — Но я вам объясню, чем профессионал отличается от любителя.
Ляйднер, облизнув губы, бочком-бочком двигался к столу. Около него в каменном шаре дремали на углях саламандры. Огонь бросал красные блики на стены и лица людей.
— Для начала, — мурлыкнул Редферн, — жертву надо надежно обездвижить, — и скользнул в сторону, освобождая дорогу к бегству. Ляйднер метнулся навстречу спасению, повернувшись спиной к пироману, и тот с улыбкой двумя выстрелами перебил ему хребет. Моряк с криком повалился на пол.
— Прекратите! — рявкнул Бреннон.
— Помоги! — взвыл Ляйднер, наконец увидев комиссара. Энджел бросил пистолет, подобрал совок и нагреб раскаленных углей из очага. Приблизился к Ляйднеру, пинком перевернул на спину и оповестил:
— А потом вы можете приступать к делу.
— Эй! — комиссар шагнул к Редферну; тот поднял на него горящий, полубезумный взгляд и холодно сказал:
— Он пытался изнасиловать ее.
— Я ее пальцем не тронул! — захрипел Ляйднер; глаза у него совсем побелели от страха. — Убери его! Убери!
