— Иди к нам! — мелодично позвала она, протягивая руки к Бреннону. — Мы будем танцевать с тобой во время луны!
— Вторая где? — мрачно буркнул комиссар. Над головой что-то мелькнуло: еще одна вампирка перепрыгнула с крыши одного вагона на крышу другого. Она стояла в полный рост, слегка покачиваясь в такт движению поезда.
— Иди с нами, — сказала она. — Мы отведем тебя в гости!
— О, иди же ко мне! — замурлыкала первая, внизу. — Иди со мной! Танцуй со мной!
Ее глаза замерцали, как аметисты, и Натан почувствовал, что его затягивает в бездонную винно-фиалковую глубину.
— Иди с нами, — глубоким грудным голосом позвала вторая. — И мы больше никого не уведем танцевать.
— Хотим тебя! — выдохнула вампирка внизу, и комиссар обнаружил, что ноги как-то сами по себе вынесли его вплотную к решетчатой оградке. — Иди с нами!
Их голоса стали шибко чарующими, и Бреннон уже слышал их прямо в голове, да так громко, что они заглушали стук колес. Даже бьющий в лицо ветер не отрезвлял.
— Почему я? — крикнул комиссар. Бааван ши захихикали в унисон.
— Нам нужен ты! — певуче заявили они. — Это хорошо, это не больно, смотри, мы полетим прямо к луне! Иди к нам! Танцуй с нами!
— Ага, — буркнул Натан. — Вот прямо сейчас и начну, — и упал на колено, едва не навернувшись с площадки под колеса.
— Ку-ку, — зловеще сказала Джен. Нежить полыхнула двумя костерками. Правда, одна вампирка успела метнуться вперед по крыше вагона, прежде чем рассыпалась на угольки, и Бреннон подумал, что правильно поступил, не став стрелять. Пока бы он в одну шмальнул, вторая уже бы укусила…
Горячие руки ведьмы втащили его в вагон. Джен захлопнула двери, а Бройд сурово набросился на подчиненного:
— Почему вы, вашу мать, не носите защитный медальон, который вам добыл Лонгсдейл?! Весь ваш отдел носит, а вы особенный? А ну как прыгнули бы к этой паразитке — и поминай как звали!
Бреннон оттер холодную испарину со лба. Ноги все еще дрожали.
— Ладно, — хрипловато сказал он, — что там с театром и зачем Лонгсдейл тебя за мной послал?
— Да ничего, — беспечно отозвалась Джен. — Вампирки заели какого-то актеришку прямо накануне премьеры с ним же в главной роли.
Комиссар поперхнулся.
— Да и хрен с ним, не в нем проблема, — фыркнула ведьма. — Нежить крутилась около вашего дома и выследила вас в день отъезда до самого перрона.
Глава 4
8 сентября
Маргарет тихонько чихнула в платочек и шмыгнула носом. В Папской библиотеке хранилась мудрость веков, запечатленная в слове — и обильные залежи пыли. Библиотекарь в серой рясе практически полностью сливался с обстановкой. Маргарет с тоской подумала о ванне и перелистнула страницу. Благо изобретательность Энджела коснулась не только борьбы с нежитью, но и систем водоснабжения во всех его домах.
Девушка задумчиво посмотрела на герб. В общем-то, ее жертвы были не напрасны. Главное — точно знать, что ищешь, дабы не сгинуть навеки в секциях Папской библиотеки, посвященных истории католической аристократии. Среди сотен томов, выписок из томов, документов, копий документов, свитков, грамот, генеалогий и запутанных родовых древ Маргарет выкопала книгу некоего Адриана Ривийского, с названием длиной в локоть.
Изданный в 1484 году, этот монументальный труд (дотащить до стола удалось лишь телекинезом) содержал раскрашенные гравюры с гербами и пространные описания всей риадской аристократии. Включая семьи, чьи претензии на благородство автор находил крайне сомнительными. Именно такой кислый комментарий он поместил под красно-бело-серебристым гербом с парой вставших на дыбы тигров.
«Предок их, — с трудом разбирала Маргарет латынь пятнадцатого века, — отличался крайнею свирепостью и единственно силой и злобой добыл… эээ… подвиги… в смысле, кровавые зверства… захватил замок Фарна, истребил всех его обитателей и… и… превратил в сущее разбойничье… гнездо?»
— Гм, — девушка взглянула на герб. На белом щите, напоминающем спинку стула, стояли два алых тигра, а между ними, острием вверх, был изображен серебристый меч. По нему вилась белая лента с красной надписью «Fortitudo mea est in ira mea».
«Моя сила в моей ярости, — подумала мисс Шеридан. — Неудивительно, с таким-то предком. Что там еще? Неправедно нажитые богатства, распутство, неукротимый буйный нрав… нда».
Адриан Ривийский не одобрял Редфернов, а если верить сплетням, которые он заботливо увековечил, от них стонала вся округа. Что, впрочем, ничуть не мешало им богатеть и процветать год от года. Но куда же они все подевались? Неужели вымерли? Нехитрый подсчет указывал, что Энджел родился в 1588 году — может, он был единственным и последним сыном в роду? Но неужели он не женился и не оставил потомков?
Маргарет скопировала с помощью заклинания все, что нашла в книге про Редфернов, закрыла ее и подошла к полкам с родословиями. Конечно, можно было бы спросить самого Энджела — но… она могла спросить его о чем угодно — и получить ответ, однако при одной мысли о том, чтобы задать ему вопрос о семье, у девушки отнимался язык. Энджел никогда ее не упоминал, и Маргарет было совершенно ясно, что говорить о ней он не хочет. Мисс Шеридан ощутила укол стыда за то, что делает, когда вытащила с полки свиток с гербом Редфернов. Вот так тайком, за его спиной… У него же наверняка есть причины не рассказывать!
Маргарет вернулась к столу, развернула свиток и протяжно присвистнула. Она явно погорячилась насчет вымирания. Пышный куст несколько уменьшался к началу восемнадцатого века, но в остальном… Маргарет нашла «свирепого и буйного нравом» прародителя и хмыкнула. В смысле древности рода Энджел мог презрительно смотреть на целый табун дейрской и иларской знати — его-то предок чинил бесчинства аж в одиннадцатом веке! По родовому древу скользнула тень, и девушка раздраженно передвинула его вбок. Перебравшись к шестнадцатому столетию, Маргарет долго искала нужное имя и наконец с трепетом обнаружила: «Энджел, род. 1588, ум. 1630/31?»
«Значит, это случилось с ним тогда», — подумала мисс Шеридан: портал, магия и… и… то, что было до этого. Она съежилась, вспомнив о том, что случайно увидела в памяти Энджела. Но кто и почему так его мучил?
Ее взгляд поднялся выше, с изумлением минуя целый сонм сестер и братьев, к имени отца: «Джоэль Редферн, род. 1546, ум. 1618». Ничего себе! Шесть раз женат, уйма детей… но где же мама Энджела? Маргарет нашла и вздрогнула: судя по дате, она родила его в шестнадцать лет, а умерла спустя всего четыре года. Ее звали Терезой Хендерсон.
«Может, поэтому… но ведь у него остался отец и столько братьев и сестер! Так, а где же конец?»
Конец оказался неожиданным: родовое древо обрывалось в конце восемнадцатого века. Ни дат смерти, ни причин, по которым Редферны как будто перестали жениться, рожать детей и умирать. Словно они все вдруг исчезли. Самой поздней датой был 1789 год — когда родился последний ребенок.
