– Ура! – с облегчением вздохнула девочка, перебирая густые пряди. – Все цело!
– Огонь никогда не причиняет вреда тому, кто обладает огненным даром. Точно говорю, чтоб мне сгореть на месте. А так как ты наша, он тебя и не тронул, – тоном профессора объяснил Гелиодор.
Он ужасно гордился, что дочь его любимых друзей теперь уже без всяких сомнений оказалась огненной.
– Как жаль, что я не ваш, – обиженно протянул Фиччик, все еще зализывая пострадавший палец. – Луна, где там твой чудо-подорожник?
– Пока еще по ту сторону земли, – вместо девочки ответила Нефелина. – Сейчас принесу тебе мазь, от нее тоже все быстро заживет.
– Что же, раз все разрешилось, идемте дальше спать. И поосторожнее с огнем. Главное – помни: призвала – используй, – с еще более умным видом произнес огненный правитель.
– Да я его и не звала, кажется, – пробурчала девочка.
И, пожелав всем спокойной ночи, с легкостью заснула.
7
Утро началось с хлопот. Ко дворцу на колесницах прибывали старейшие жители пяти петрамиумов, оповещенные гонцами. Каждого нужно было встретить, с удобствами разместить, уделить внимание, перемолвиться добрым словом. Очень умные, обладающие глубокими познаниями в любой сфере, к старости они все приобрели один и тот же недостаток. Поскольку торопиться им было совершенно некуда, да и внимания хотелось побольше, старейшины могли разглагольствовать часами напролет.
Так что сегодня Александриту требовалось все его ораторское искусство, чтобы направить рассуждения неторопливых старейшин в нужное русло.
Луна пока об этом ничего не знала и мирно спала, отсыпаясь после ночных приключений. Проснулась она поздно, за окном было уже совсем светло. Сев на кровати, девочка растерянно огляделась вокруг, в первые секунды не поняв, где находится. В комнату лился ласковый солнечный свет, лучи задорно прыгали по светло-зеленым стенам, расцвечивая их во все оттенки мяты. За окном покачивались облака и суетились стайки птиц, наполнявшие щебетанием всю округу. Девочка протерла глаза и взглянула на огромную подушку, из-под которой торчал маленький белый хвостик. Подушка дрожала, вздыхала и уютно урчала. Луна все вспомнила, и ее лицо озарилось улыбкой.
– Я дома! – прошептала она, и ее душа запела.
Вскочив, девочка стремительно закружилась по комнате, утопая босыми ногами в пушистом ковре. Тронув хрустальные подвески, украшающие балдахин, она секунду наслаждалась их мелодичным звоном, затем подбежала к окну и распахнула его настежь.
Комната сразу же наполнилась звуками утренней суеты. Кинув взгляд вниз, девочка вспомнила, что сегодня во дворец приехали старейшины, чтобы помочь разобраться с ее талантами.
Ойкнув, она заторопилась в ванную, не забыв при этом дернуть за хвостик Фиччика, который сладко храпел под мягкой подушкой. Быстро собравшись, девочка сбежала в обеденную залу, где ее ожидал одинокий завтрак. Старейшины уже поели и теперь прогуливались по саду, чтобы переварить сытное угощение. Александрит все именно так и запланировал. Он хотел, чтобы старейшины сначала вволю наговорились друг с другом. Виделись они редко, и им было что обсудить.
Наконец все собрались в главном зале Манибиона.
Зал целителей всегда вызывал восхищение у драгомирцев. Это гигантское помещение было очень похоже на огромную хрустальную шкатулку. Его стены, выполненные из горного хрусталя, пропускали дневной свет, который задавал атмосферу. Именно поэтому зал так любили правители остальных петрамиумов. Каждому он напоминал родной дом.
Рано утром зал был полупрозрачным. Озаренный едва угадывающимся голубоватым светом, он походил на перевернутое небо. Гостям казалось, что они гуляют прямо по ясному небосводу.
В начале дня оттенки голубого становились более насыщенными, к ним добавлялись чуть видимые зеленые нотки. Гости чувствовали себя как будто в море.
В середине дня оттенки зеленого становились ярче, к ним начинали примешиваться пока еще едва ощутимые желтые краски. Казалось, что ты в лесу, окруженный тысячами деревьев, сквозь листья которых слегка просвечивает солнце.
Ну а к вечеру внутри расцветал багрянец заката, и зал становился похожим на пылающий костер.
Зал целителей был достопримечательностью Драгомира. В нем проводились не только совещания, но и торжества, экскурсии и даже выпускные экзамены.
В центре зала, на постаменте, стоял большой круглый стол, за которым с важным видом расселись все старейшины. Правители петрамиумов, выражая почтение, сели за стол на несколько минут позже, предварительно поприветствовав каждого.
После того как все церемонии были соблюдены, Александрит пригласил Луну войти.
– Уважаемые и дорогие наши старейшины! Позвольте представить вам мою дочь – Луну!
– Дочь? – в один голос воскликнули старейшины.
Они жили уединенно, и до них еще не дошла весть о чудесном спасении девочки.
– Но как такое возможно?
И старейшины тут же бросились с жаром обсуждать возможность или невозможность этого события. Они горячились, доказывали, приводили научные факты и весомые аргументы.
– Откуда у Алекса могла появиться такая взрослая дочь?
– Алекс – целитель, у него вообще не может быть детей.
– Неужели это та самая дочь, про которую мы стараемся не говорить?
– Не может быть, все мы знаем, что она исчезла в ту ночь, как и другие нерожденные дети…
– А вдруг нет?
– Но как?
– А может…
– Ну держись! – пряча улыбку, прошептала Криолина.
Алекс, зная, что, если старейшин не остановить, они будут обсуждать данный вопрос до завтрашнего утра, сдержанно кашлянул.
– Я знаю, что на каждое свое слово я должен предоставить доказательство, – начал он.
Старейшины важно закивали.
– Но… Объяснить данный факт я могу лишь одним словом. Это чудо! Мы живем в мире чародеев и волшебниц, так где же, как не у нас, может произойти чудо? Вы все знаете, что моя девочка решила появиться на свет именно в день проклятия. Турмалина, как пра-пра-пра-пра-пра-пра…
– Достаточно пра… – повелительно прервала его Турмалина
[31], старейшая жительница Кристаллиума. – Я живу на этом свете каких-то сто сорок семь лет, в отличие от некоторых, – и она кивнула на других старейшин. – Так что можно просто прапрапрабабушка.
По-прежнему стройная, с яркими глазами, она и впрямь не выглядела на сто сорок семь лет. Максимум лет на шестьдесят, ну хорошо – на шестьдесят один, но не больше. Умное тонкое лицо с россыпью мелких морщин, добрая улыбка и внимательный взгляд сразу вызывали симпатию. Нежно-голубые волосы, как и у других воздушных жительниц, были спрятаны под тончайшую золотую сетку, которая надежно держала непослушные кудри, всеми силами пытавшиеся вырваться на свободу. Из-за этого создавалось впечатление, будто у нее в волосах спрятался весьма упитанный зверек, который ни минуты не сидел на месте, а все ворочался и вздыхал.
