– Но как? Они же сгорели? – воскликнула Луна.
– Это мы так думали. На самом же деле книги оказались хитрее. Они просто сделали вид, что сгорели. Без проводника им пришлось плохо. Они нуждаются в человеке, который будет постоянно приносить им жертвы. Они очень ненасытные, эти книги, и питаются душами людей. Затаившись, все эти годы они ждали, когда же их хранитель, паук по имени Черный Обсидиан, найдет подходящего человека, чья душа будет полна злобы, зависти и ненависти. Им был необходим проводник без сердца. И Жадеида оказалась именно такой. Ей нужна лишь власть, больше эту ведьму ничто не интересует. Она равнодушна к страданиям людей, ее невозможно смутить чьей-то болью. Напротив, она наслаждается чужим горем. Ее душа прогнила насквозь. Именно поэтому к ней и явился паук. Своими речами он тут же убедил Жадеиду, что она нуждается в черных книгах. В обмен на одну небольшую услугу книги дадут ей такую силу, что она сможет поработить весь мир… Эта «услуга» была на самом деле ужаснейшим злодейством. Совершив его, Жадеида навсегда отрезала бы себе путь обратно, к людям. Зато мощь книг усилилась бы многократно. Но ведьма колебалась недолго.
Празет вздрогнул и платочком промокнул выступивший пот на лбу.
– Жадеида пообещала пауку в течение одного года, одного месяца и одного дня принести в жертву невинные души, – сказал он. – Дав пауку обещание, подкрепленное кровью, и заполучив книги, она стала готовиться к жертвоприношению. И совершила его даже раньше срока. В день твоего появления на свет. Увидев Нефелину, ведьма отбросила все колебания и выполнила требование паука.
– Эти невинные души и были те нерожденные дети, которые пропали тринадцать лет назад? – потрясенно прошептала девочка.
– Да, – тихо ответил Празет. – Именно их принесла в жертву черная ведьма. Таким образом книги получили еще больше силы и поработили Жадеиду навеки. После того, что она натворила, ее душа потеряна для этого мира… Только ты сумела как-то обмануть проклятие… Чему мы очень рады и не устаем благодарить судьбу, которая даровала нам тебя.
– Она заплатит за это, – сжав кулаки, решительно сказала девочка.
– Конечно, заплатит, – без тени сомнения подтвердил Празет.
10
Утром после завтрака Луна вышла в большой дворцовый коридор и в изумлении остановилась. Полчаса назад, когда она, отчаянно зевая и потягиваясь, шла завтракать, здесь было все спокойно. Сейчас же по коридорам туда-сюда носились армии слуг. Кто-то нес стопку полотенец высотой с громадную башню. Башня балансировала, качалась и на каждом повороте угрожающе наклонялась. Вот она накренилась почти до пола, Луна с криком подскочила и подставила руки, но слуга, проявив чудеса ловкости, удержал башню и поспешил дальше. Потом девочка поняла, что это был уроженец Кристаллиума, который мог управлять воздушными потоками. Именно они и держали всю эту гору.
Двое мальчишек натирали полы с такой скоростью, что казалось, будто тут орудует целая толпа слуг. Луна пригляделась и только тогда заметила, что щетки у мальчишек надеты на ноги и они, словно на коньках, носятся по отполированному полу.
Другие слуги выносили из кладовой праздничные украшения и осторожно развешивали их на стенах и на окнах. Коридоры сразу приобрели невероятно нарядный вид.
Кто-то торопливо нес посуду, кто-то салфетки, кто-то скатерти. В общем, в коридорах творилось что-то невообразимое. Ко всей этой суете добавлялся громкий гул разговоров, периодически прерываемый взрывами смеха.
Засмотревшуюся Луну чуть не сшибла с ног молоденькая девушка, стремительно бежавшая куда-то с огромной корзиной свежих цветов.
Девочка, словно очнувшись, остановилась посреди этого хаоса и громко спросила:
– Кто-нибудь скажет мне, что здесь происходит?
– Как что? – откликнулся кто-то из толпы слуг. – Сегодня же прием!
– О нет… точно, прием, – простонала девочка. – Мама же говорила, что он должен быть через два дня. Как они быстро пролетели!
– Чего ты так расстраиваешься? – удивился Фиччик. – Прием – это же так здорово! Прием – это куча еды, гигантская куча еды. Даже не так! Это куча еды на куче еды среди кучи еды…
Хранитель широко развел лапы и показал Луне, сколько, по его мнению, будет еды на приеме. Столько, что она вряд ли вся поместится во дворце, даже если занять его целиком, от первого этажа до самой крыши.
– Ох и наемся я, – мечтательно протянул он.
Луна хмыкнула:
– Как мало моему хранителю надо для счастья.
Радостный Фиччик с заблестевшими глазками изобразил торжественный танец то ли объевшегося бегемота, то ли отяжелевшего тюленя, чем насмешил стайку маленьких зеленоволосых девочек, пробегавших мимо с длинными гирляндами из живых цветов. Они прыснули и громко зааплодировали. Польщенный зверек, больше всего на свете любивший аплодисменты и внимание к своей драгоценной персоне, повторил свой танец на бис и под бурные овации чинно раскланялся.
– Не забудь сиропчика из кориункулиса мелколистного, он тебе точно пригодится, чтоб все это переварить, – смеялась Луна, глядя на ужимки хранителя.
– А он вкусный? – Фиччик облизнулся и навострил ушки.
– Мама говорила, у него чудесный медовый вкус.
– Тогда мне два сиропчика! А главное, посади меня в центр стола, пожалуйста, чтобы я наверняка мог все попробовать, – попросил зверек.
– А крылья тебе на что? – спросила девочка. – С их помощью ты сможешь легко добраться до любого блюда.
– Это да, – скромно потупился Фиччик. – Но есть одна деликатная проблемка.
При этих словах он длинно и прерывисто вздохнул и жестом отчаяния прикрыл лапкой хитрющие глаза.
– Какая? – встревожилась Луна, попавшись на его уловку.
– Боюсь, мои слабенькие крылья, – Фиччик сделал театральную паузу и еле слышно повторил, – мои бедненькие крылья… не смогут… – снова глубокий горестный вздох, – не смогут поднять мою объевшуюся тушку и отнести ее куда надо…
Его носик смешно сморщился, и усы стали топорщиться в разные стороны.
– Ах ты хитрюга, – расхохоталась Луна.
А сиропчиком действительно стоит запастись.
Неугомонный хранитель уже успел подружиться со всеми работниками кухни, навеки очаровав их. Он всего лишь сказал поварам, что в жизни не ел более вкусной стряпни. И ведь даже не обманул. До этого он ел только в тюрьме, где блюда не отличаются особой изысканностью. Конечно, по сравнению с ними дворцовая кухня находилась на недосягаемой высоте. К счастью, повара не знали, с чем сравнивают их шедевры, и были польщены до глубины души комплиментами Фиччика. А тот, надеясь на внеочередные вкусности, заливался настоящим соловьем, выводя такие дифирамбы, что впору записывать. Отныне и навсегда маленький хранитель поселился в сердцах поваров и с удовольствием лакомился вкусностями. Луна не уставала удивляться, как все это вообще помещается в Фиччика.
