– Прошу вас, увольте меня от рассказов об опытах вашей бабушки. Поверьте, то, что она делала, к вину никакого отношения не имеет. Хотя… дайте угадаю. Получалось очень вкусно. Сладко.
Он думал, что училка рассердится, но она посмотрела на него и вдруг… рассмеялась. От души. Вот уж от кого не ожидал.
– Точно! Ужасно вкусно! Как я понимаю, главное слово тут – ужасно!
Как хорошо она, оказывается, смеется. Просто замечательно. Бледное лицо при этом розовеет и становится каким-то… персиковым. Нет, не персиковым. Цвета чайной розы. Опять не угадал. Та, кажется, желтая. Жемчужно-розовым. Точно. Это подойдет больше.
– Алексей Петрович, вы меня слышите? А где вы работали? Вы сказали, в другой стране.
Округин кашлянул и попытался сосредоточиться.
Кажется, училка принимает его за наемного работника. Это хорошо. Что Ольховские могли подумать, если бы узнали, что у него почти два десятка больших и малых винодельческих хозяйств в пяти странах и тысячи гектаров виноградников? Пришлось бы объяснять, какого черта он делает в избушке сторожа Макара Ивановича. А в самом деле, какого?
Девушка поняла его молчание по-своему:
– Я просто так спросила. Можете не рассказывать.
Алексей посмотрел на ее смущенное лицо.
– Вообще-то я пришла позвать вас на обед. Мама сделала окрошку. Есть творог, оладьи, картошка и даже щи, если хотите.
Просто удивительно, что сегодня она кажется совсем другой. От вчерашней суровости завуча по воспитательной работе не осталось и следа. На обед приглашает. Смотрит вполне приветливо.
– Мне неудобно так беззастенчиво пользоваться гостеприимством вашей семьи. У вас, как я понимаю, намечается большое торжество. Тут не до непрошеных гостей.
Она перебила:
– Это правда, конечно. Но до юбилея еще далеко. Просто все решили съехаться пораньше, чтобы как следует подготовиться. Макар Иванович тоже помогал, пока… все это не случилось. Если бы дожил до праздника, веселился бы с нами. Мы считали его близким человеком. Очень уважали и ценили.
– Спасибо, – искренне ответил Алексей. – Тогда, пожалуй, можно один раз напроситься на семейный обед. Пойдемте.
– Только давайте вы не будете называть меня по отчеству. Просто Полина.
– Согласен. В семейной обстановке звучит не слишком уместно. Тогда уж сориентируйте меня, кого еще можно не называть по батюшке.
– Почти всех. Кроме бабушки, дяди Евгения и его жены. Они любят, чтобы к ним обращались… почтительно.
– Я так и думал. А Евгений Аристархович депутат чего?
– Областной Думы. Но собирается баллотироваться в Совет Федерации.
– Ууу… Это серьезно. Жену его зовут Альбина Михайловна?
– Да. У вас хорошая память.
– Сам удивляюсь.
Они перешли леонардов мост и направились по тропинке к дому. Алексей смотрел на идущую впереди Полину и думал о том, что концы волос, стянутых в высокий хвост, щекочут ей шею. Неужели она не чувствует? Уже август, а шея почти не загорела. И спина в вырезе сарафана бледная. Поди, загорать не любит, предпочитает дома сидеть и книжки читать. Одно слово, училка!
Он было подумал, что Ольховские снова соберутся «всей семьей», но Полина повернула к пристройке, правда, перед самым крыльцом вдруг куда-то делась. Алексей повертел головой, ничего не понял, решил, что училка свернула в палисадник, и поднялся по ступеням. Не топтаться же перед дверью!
В комнате была только солнечная Оля. На столе у окна она месила тесто.
– Если внутрь кладут творог, получается пирог, если ж поверху кладут…
– То ватрушкою зовут, – неожиданно для себя подхватил Округин.
Оля обернулась с сияющим лицом, и они дружно допели:
– Так и эдак хорошо, так и эдак вкусно – получается пирог!
Залившись смехом, Оля захлопала в ладоши. В воздух поднялось облако мучной пыли. Они одновременно чихнули.
– Добрый день, Алексей Петрович! Как хорошо, что вы пришли!
– Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро, – глубокомысленно изрек Алексей Петрович.
Почему-то ему стало неудобно. Негоже гостям приходить раньше хозяев. Словно их не ждали, а они приперлись.
С улицы послышался дробный перестук. Зинаида и ее старшая дочь вошли с полными руками всяких огородных даров. На стол они ссыпали помидоры, малюсенькие баклажаны, крепкую репку, пучки петрушки, кинзы и какой-то неизвестной ему дивно пахнущей травы.
– Алексей, мы виноваты, что оставили вас одного, – начала Зинаида, – но вы должны нас простить. Мы…
– Уже простил, – торопливо сказал он и посмотрел на училку Полину. Она молча принялась мыть овощи.
Нет, ну нормально? Бросила одного посередь двора и делает вид, что ничего такого не случилось?
– Я с большой пользой провел время в обществе Ольги Аркадьевны. Повторил слова любимой детской песни.
Оля прыснула. Полина хмыкнула. Правда, почти незаметно.
– Давайте уже поедим. Девочки! – скомандовала мать семейства.
Обед был накрыт в мгновение ока. Такого он не видел даже в лучших европейских ресторанах. Женщины вдруг одновременно тронулись с места, склонились над столом, а когда отошли, оказалось, что он заставлен обещанной вкуснятиной, и посредине стоит горячий самоварчик. Алексей невольно присвистнул и тут же зажал рот ладонью.
Вот дурацкая привычка!
Он посмотрел на отличницу. Она довольно оглядывала стол и его промашки, кажется, не заметила.
– А где папа? – спросила Полина.
– Он уехал в город по поручению Евгения. Будет к ужину, – сухо ответила Зинаида.
Алексею показалось, она недовольна отсутствием мужа во время обеда. Не любит, когда нарушают правила?
Он сглотнул слюну и быстренько уселся поближе к оладьям, которые обожал с детства.
«Обед прошел в теплой и дружественной обстановке», – написали бы газеты, если бы им пришло в голову сообщать об этом событии.
Пожалуй, миссию можно считать оконченной, а визит завершенным. Алексей, совершенно объевшийся, спустился с крыльца и неторопливо двинулся по дорожке к реке. У кустов шиповника он остановился, чтобы закурить, и услышал зазвучавший откуда-то сбоку бархатный баритон.
– Гори, гори, моя звезда, – душевно выводил невидимый певец, чуть фальшиво подыгрывая себе на гитаре.
Наверное, кто-то из родственников вовсю репетирует номер для юбилея. Похвально.
Округин прислушался.
– Евгений, ты не забыл позвонить насчет икры?
Баритон прервался и недовольно ответил:
– Альбина, я сделал это еще на прошлой неделе.
