– Деда убили. Это точно. Поэтому я остался.
Она моргнула, уперлась в стену рукой, словно пытаясь удержать равновесие, и спросила, с трудом шевеля губами:
– Правильно ли я понимаю? Ты считаешь, что моя семья убила твоего дедушку?
Ну как ей объяснить?
– Не семья. Но кто-то из нее.
Она оторвалась от стены и шагнула вперед. Сейчас бросится и будет его убивать.
Она подошла к столу и села, сцепив руки. Они едва заметно дрожали.
– Полина.
Он хотел подойти, но она выставила ладонь.
– Подожди. Сядь, пожалуйста.
Он послушно сел напротив.
– Я понимаю, что ты говоришь серьезно.
Она замолчала, напряженно глядя на сырную нарезку. Он ожидал восклицаний типа «как ты можешь!» или «этого не может быть!», но она молчала.
Наконец Полина оторвала взгляд от тарелки и твердо сказала:
– Я хочу знать все. Рассказывай.
И он рассказал.
Она не задавала вопросов. Просто слушала, только всегда прямая спина словно подломилась под тяжестью страшных слов и согнулась. Она уперлась локтями в стол и руками подперла голову. Спрятала лицо.
Больше всего на свете ему хотелось пожалеть ее. Подойти, обнять, прижать к себе, погладить эту согнутую горюющую спину. Он подошел к телефону и набрал номер ресторана.
– Пожалуйста, кофе в четыреста второй. Да. Двойной. Все равно.
И обернулся, услышав бульканье. Полина налила почти полный бокал коньяку, посмотрела и выпила большими глотками. Он думал, она схватится за горло, начнет бурно дышать или кашлять. Но она просто повернулась к нему и спросила:
– Я тоже под подозрением?
Теперь нет, хотел сказать он. И не сказал. Не глядя на нее, подошел и пододвинул вазочку с фруктами. Она оглядела стол, взяла вилку и насадила на нее кусок буженины.
– Ты не ответил. Я подозреваемая?
Она жевала и смотрела прямо ему в глаза. Он не выдержал:
– Нет. Ты не подозреваемая.
– Интересно, почему?
Она расправилась с бужениной и полезла за мимолетом, любимым сыром Шарля де Голля, изысканным лакомством, которым он собирался ее поразить. Зацепила пару кусков и отправила в рот. Алексей смотрел молча. Она жевала, не отрывая от него требовательных глаз. Проглотила и… потянулась за форелью.
Он все же не справился с собой. Подошел, вытащил из ее руки вилку, поднял со стула и прижал к себе изо всех сил. На секунду подумал, что она начнет вырываться, но ошибся. Она затихла. Алексей поднял ее бледное лицо и поцеловал. Полина не открывала глаз. Он коснулся сомкнутых мягких губ. Сначала нежно, а потом по-настоящему. Сильно. Требовательно. Она ответила. Округин обхватил ее всю и приподнял. Она обняла его за шею и…
В номер постучали.
– Ваш кофе.
Алексей осторожно опустил свою ношу, она съехала с него, но рук не разжала.
– Войдите.
Официант был свеж, как утренняя роса, и преисполнен радости. Улыбаясь и светясь от счастья, он сгрузил на стол сверкающий кофейник, чашки, кувшинчик со сливками и вазочку с крошечными пирожными.
– Комплимент от шеф-повара, господин Округин.
Алексей кивнул, продолжая прижимать к себе Полину. Официант поклонился еще раз и, мягко ступая, вышел, продолжая источать паточный восторг.
Чего это он так расстарался? Чуть не растаял от удовольствия. Интересно, что его так осчастливило?
Двумя руками Алексей поднял голову Полины, лежащую на его плече. Неужели уснула?
Она открыла глаза и провела пальцами по его щеке.
– Какая колючая…
Больше всего на свете он хотел продолжения. Но вместо этого приподнял легкое тело, поднес к столу и усадил.
– Тебе нужно выпить кофе. Иначе заснешь через тридцать секунд.
Она послушно кивнула и потянулась за коньяком. Он осторожно отнял бокал и пододвинул чашку. Кофе пили молча. Алексей гадал, что последует за кофейной процедурой. Продолжит допрос или займется с ним любовью? Пожалуй, выберет допрос. А может, просто уснет?
Как обычно, он ошибся.
Почему он всегда ошибается насчет нее? Ждет одного, а она делает совершенно другое. Потерял нюх на женщин? Или просто такие ему не попадались?
Допив кофе и смолотив все пирожные, Полина встала и скомандовала:
– Мне надо прогуляться. Собирайся.
Ничего себе, мать-командирша!
От неожиданности он послушался беспрекословно. Давно ничьих команд не выполнял. Отвык сопротивляться.
Шаг вперед и два назад
Они вышли из отеля, и Полина сразу повела его направо, к какому-то парку. Он пошел за ней, но через несколько шагов спохватился, твердо взял под руку и повернул в другую сторону.
– Давай лучше по набережной. Там ветерок свежий.
Полина взглянула немного недоуменно и дала перевести себя через дорогу.
Они вышли на набережную реки Воронеж и пошли в сторону Чернавского моста. Он все еще держал ее под руку. Через пару шагов она высвободила локоть и засунула руку в карман. Он покосился, достал непокорную руку и крепко сжал.
Так-то лучше. Альфа здесь все же он.
Они молча прошли метров двести, и Алексей уже решил, что самое неприятное позади.
– Правильно ли я понимаю: ты исключил меня из списка, потому что не нашел мотива? – неожиданно спросила Полина, глядя на него совершенно трезвыми глазами.
Алексей немного растерялся. Как раз в этот момент он представлял, как они вернутся в номер и наконец займутся любовью.
– Ка… какого списка?
– Подозреваемых. Ты понял, что у меня не было причин убивать Макара Ивановича. Так?
«Соберись, Леха. Бой еще не окончен».
– По крайней мере, – пытаясь подобрать слова, ответил он, – я не нашел за тобой никаких… грехов, которые…
– Грехов? Да у меня их полно! Или ты о чем-то другом?
Он кивнул. Железная леди. Не отступится, пока не вытянет все. Зря он надеялся на романтическую ночь.
– О другом. Даже не о грехах, а о пороках.
– Ты о том, что твой дед знал о нас такое, из-за чего можно убить?
– На самом деле, я не знаю, что именно и о ком. Но убили его именно за это.
Полина сжала его ладонь. Никаких охов и ахов.
– Как я поняла, обо мне ты все уже выяснил.
