– Уверена, что эта история никак с убийством не связана.
– Откуда ты знаешь? А если дед узнал то, что не должен знать никто?
– И тогда Анжела его убила? Чушь! Она на это не способна!
– Ты так хорошо ее знаешь?
– Нет. Просто не представляю себе, что она может… убить.
– Убивает не всегда тот, кто может. Часто человек просто попадает в такую ситуацию, когда у него нет другого выхода. Во всяком случае, он так думает.
– Что такого она могла натворить? Даже если была любовницей дяди, вышла-то за Володю.
– Это никому не кажется странным?
– Нет. У дяди было несколько благотворительных проектов. Володя ему помогал. Часто контактировал с Анжелой. Ну и влюбился.
– Почему она тогда уехала на полгода?
– Может, не хотела стоять между отцом и сыном?
– Она вправду такая благородная? Свежо предание, да верится с трудом. Как и в то, что твой двоюродный брат в нее влюблен. Я наблюдал за ними. Любовь там и рядом не стояла. Только не говори, что ты этого не замечала.
Полина промолчала. Алексей посмотрел на ее расстроенное лицо.
– Ты уже жалеешь, что согласилась мне помогать?
Она покачала головой:
– Нет, не жалею. Просто все это касается моей семьи. Мне тяжело.
Он погладил ее по руке:
– Понимаю, но все равно прошу о помощи. Без тебя я могу залезть не туда, куда нужно, пойти по ложному следу.
– Анжелу ты ложным следом не считаешь?
– Пока нет. Где она была полгода? Почему вернулась? Что заставило Владимира жениться на ней? Чьей любовницей она была? Что вам вообще о ней известно? Согласись, вопросов слишком много.
Полина вздохнула и, помолчав, спросила:
– Как мы сможем все это выяснить? Устроим перекрестный допрос?
Округин зарулил на стоянку возле железнодорожной станции и припарковался.
– Мой помощник должен найти что-то.
– А я как могу помочь?
– Мы попробуем поговорить с народом. Ты – с мамой. А я рискну пообщаться с Владимиром и его женушкой.
– Володя ничего не скажет.
– Все равно попробую. Тут главное – придумать, с какой стороны зайти.
– Ну и с какой?
– Еще не знаю. Я сейчас вообще плохо соображаю.
– Я тоже.
Он потянулся и поцеловал ее в губы.
– Думаешь, поцелуи стимулируют мозговую активность? – поинтересовалась Полина, отвечая ему.
– Уверен, что наоборот. Но теперь я, может быть, долго тебя не увижу.
– Кстати, как все это будет выглядеть? Ну… как ты собираешься…
– Ты про разговоры? Напрошусь помогать с подготовкой к юбилею Ады Львовны. Три дня осталось! Каждый человек на счету! Как она, кстати, себя чувствует? Что-то ее не видно.
– Вчера бабушка не выходила. Но, кажется, ничего серьезного. Мама говорит, что она копит силы для торжества.
– Ну, тогда все нормально.
До станции они доехали одновременно с электричкой, припарковались и торопливо пошли к дому. Дойдя до стены елок, быстро поцеловались и разошлись в разные стороны.
Мастер-класс от винодела Округина
Он был уверен, что по крайней мере до обеда придется коротать время в одиночестве. И, как всегда, ошибся. Полина пришла, когда он в раздумье стоял над сосисками, соображая, можно ли есть их сырыми. Варить не хотелось.
Открывшаяся дверь впустила в дом тепло и солнце. Вместе с солнцем появилась она. На ней было платье из бутика. Очень красивое.
– Только не надо его рвать, – сразу предупредила Полина, обнимая его.
– Хорошо. Я осторожно.
Он был осторожен целую минуту. А потом все пошло-поехало как попало.
Оказалось, что секс на листе фанеры – занятие малоприятное. Она трещала под тяжестью тел двух взрослых людей и обещала проломиться в самый неподходящий момент. В конце концов они оказались на полу, и это было лучшее, что можно придумать жарким августовским утром. Ветерок из незапертой двери гулял по разгоряченным телам, места хоть отбавляй, и можно ни о чем не думать.
Они ни о чем и не думали.
Когда способность мыслить и говорить понемногу вернулась, Полина вдруг спросила:
– Я заметила, как в первый вечер во время ужина ты усмехнулся на слова Анжелы о ее любви к бордо. Она что-то не так сказала?
Алексею не хотелось злословить о ее родных. Он пожал плечами:
– Тебе показалось. Я думал о своем.
– Не ври.
До чего же она прямолинейная! И ведь не отстанет!
– Анжела сказала, что саперави для нее слишком жесткое, а обожаемое ею французское бордо, получается, как раз наоборот, мягкое. Это чушь! Во всем мире бордоские вина считаются «мужскими» именно потому, что они жесткие. Конечно, если взять бордо из Сент-Эмильона, оно мягче, но в целом правило остается неизменным.
– Из этого ты сделал вывод, что Анжела просто хотела показать свою осведомленность…
– Вовсе нет.
Сейчас опять скажет «не ври».
– Чтобы обратить на себя твое внимание, – закончила она.
Ну что за женщина! Такую фиг на кривой козе объедешь!
Он отвернулся, скрывая улыбку, стащил с кровати подушку, смял ее и лег повыше, подтащив Полину к себе.
– Как-то дочь Карла Маркса спросила Фридриха Энгельса, что такое счастье. И знаешь, что он ответил? Это Шато Марго тысяча восемьсот сорок восьмого года.
– Шато Марго…
– Легендарное винодельческое хозяйство империи Бордо. Шато означает «замок». Марго – легендарный «шато».
– Вкусное вино, должно быть.
– Я тебя угощу. Не таким старым, конечно, но тоже прекрасным. Только учти, оно совсем не сладкое. На бабушкино не похоже.
Она ущипнула его за бок.
– До чего же ты злопамятный! Считаешь, что я еще хуже Анжелы? Вообще ничего не понимаю?
Он притиснул ее крепче.
– У тебя просто не было знакомых виноделов. Я научу тебя. Кстати, бордо – не твое вино. Если уж французское, то тебе больше подойдет бургундское.
– Оно сладкое?
– Оно аристократичное. Его обожали Карл Великий и Наполеон. Во время похода на Москву он возил с собой ящики вина из Шамбери.
Алексей увлекся:
– Виноделие в Бургундии возникло еще в галло-римскую эпоху, но о нем уже мало что известно. Потом все как-то затихло и активно стало возрождаться в Средние века. Знаешь, в одиннадцатом веке монахи-цистерцианцы из аббатства Сито жили по весьма странному уставу. Если число братии превышало шестьдесят человек, то двенадцать из них уходили, чтобы основать новый монастырь. Там они сразу разбивали виноградники и называли их «кло» – виноградник, обнесенный стеной. Так в Бургундии распространилось виноделие.
