– Сережа, я тут, – услышали они.
Из-за деревьев на другой стороне вышла Наталья. Мужик бросился к ней и обнял, как будто обрел величайшее сокровище во всей вселенной.
– Я боялся, что не успею! Думал, тебя догонят и уведут!
– Поехали отсюда быстрее.
Наталья пошла к машине и, уже забираясь на высокое сиденье, вдруг оглянулась и помахала рукой стоящим в оцепенении Алексею и Владимиру. Округин поднял руку в ответ. Автомобиль развернулся и умчался прочь. Сергей Крапивин увез свое сокровище в новую жизнь.
– Это кто? – оторопело спросил Владимир, когда машина скрылась вдали.
– Его зовут Сергей.
– И о чем это должно мне сказать?
– О том, что Наталья будет счастлива. По крайней мере, я на это надеюсь.
– Ты что-то знаешь?
– Совсем немного.
– Откуда?
– Наталья рассказала.
Владимир развернулся и пошел обратно. Округин догнал его и взял за плечо:
– Поверь, я узнал все случайно.
Тот сбросил руку, но все же остановился:
– Ты кто вообще?
– Внук Макара Ивановича.
– Это я уже слышал. Неясно только, что ты тут делаешь. С какой стати мои родные тебе исповедуются? Про Полину я уже понял, но мне кажется, ты… что-то ищешь. Я не прав?
Однажды Алексей чуть было не сказал Владимиру правду. Что-то удержало его тогда.
Сказать теперь? Владимир относится к нему доброжелательно, но все же по-прежнему настороженно, потому что ничего о нем не знает. Если сейчас поведать историю о том, что среди Ольховских есть тот, кто убил деда, он не поверит. И правильно сделает. Как бы Округин среагировал на его месте? Дал клеветнику по морде, и всего делов. Владимир умен, но слишком бесхитростен, чтобы видеть в людях то, что видит Алексей. Хотя и он, как выяснилось, ни черта не видит! В любом случае не надо вносить разлад в душу бедного физика. С другой стороны, помощь Владимира была бы кстати. Он может знать и помнить то, что не знает и не помнит Полина, но кто сказал, что он согласится помогать?
Размышляя подобным образом, Алексей забыл, что Владимир задал вопрос и ждет ответа.
– Не исключено, что ты не далек от истины, но дать разумное объяснение своим действиям я пока не могу, – старательно подбирая слова, сказал наконец Округин.
– Почему? Что за тайны мадридского двора?
Упрямый. Весь в двоюродную сестру. Та тоже ни за что бы не отстала.
– Скажи, если бы ты узнал, что с родным тебе человеком произошло несчастье и ты можешь найти того, кто в этом виноват, как бы ты поступил? Стал искать или оставил все как есть?
Ольховский посмотрел обескураженно:
– Ты, хочешь сказать, что в смерти Макара Ивановича виноват кто-то из нас?
Вот уж не думал, что он так быстро соображает.
– У меня есть такое подозрение.
– Но кто? Кого конкретно ты подозреваешь? Говори!
Алексей, недовольный тем, что все же дал Владимиру возможность догадаться об истинных причинах своего пребывания в доме Ольховских, хотел ответить резко, но вовремя спохватился.
– Пока никого.
– То есть всех?
– Нет. Уже не всех. Тебя, например, в этом списке нет.
– Почему? Чем я заслужил такую милость?
Владимир негодовал, потому говорил язвительно.
Надо его успокоить.
– Слушай, я сказал тебе, потому что доверяю. Не допрашивай меня. Я действительно ни в чем не успел разобраться.
Владимир взглянул пытливо:
– А почему ты решил, что Макара Ивановича… убили? Из-за фальшивой подписи на заявлении?
– Нет. Все гораздо сложнее. Но пока не выясню, говорить не буду. Вдруг обвиню не того.
Ольховский молча двинулся дальше и вдруг свернул в сторону. Там в темноте едва белел утоптанный пятачок перед уже знакомым им бревном. Они сели и полезли за сигаретами. Закурив, Владимир спросил, давно ли Алексей уверен, что его дед умер не своей смертью.
– Недавно.
– Однако ты не сомневаешься, – полувопросительно сказал Владимир.
– Нет.
Ольховский помолчал, видимо, пытаясь переварить услышанное. Потом он вдруг повернулся к Округину и посмотрел прямо в лицо:
– Ты рассказал, потому что ждешь помощи?
Алексей растерялся. Как это он умудрился принять Владимира за тюленя? Да такой проницательности позавидует комиссар Мегрэ!
– Ну а если так, то я могу рассчитывать на тебя? Или ты ни при каком раскладе не Павлик Морозов?
Владимир хмыкнул и затянулся:
– Я так понимаю, Поля знает.
Округин кивнул. Ольховский задумчиво выпустил изо рта дым и вдруг поднялся.
– Ладно. Но учти, я помогу, только если буду уверен на двести процентов.
Округин поднялся следом и отряхнул джинсы.
– Договорились. Только прошу…
– Я никому ничего не скажу.
– Тогда выясни, как мне найти сиделок. Телефоны, адреса. Они в отпуске, что ли?
– Вроде. Отпустили на неделю с сохранением заработной платы. Собираешься с ними поговорить?
– Собираюсь. Ты не против?
– Да нет, собственно… Ты прав, они могли что-то увидеть или услышать.
– Надеюсь, что так.
– Наговаривать на нас они не будут. Это точно. Фирма, которая их прислала, очень солидная. Сиделки работают у нас уже год.
– А кто присматривал за Адой Львовной раньше?
– Она жила у папы. Год назад сломала шейку бедра и переселилась сюда.
Значит, жила у сына, пока могла двигаться. А потом тот сбагрил мамашу в деревню и нанял сиделок. А что? Вполне в духе депутата. Благородно. Рачительно. Теперь он приезжает к ней на выходные и целует ручку. Хороший сын.
Пожав друг другу руки, они разошлись. Владимир сразу направился домой, а Алексей еще немного постоял на краю поляны перед домом. В особняке было темно, но ему почему-то казалось, что там не спят. На мгновение он испытал жалость к Станиславу.
Вот так живешь себе, уверенный, что у тебя во всем полный порядок, ты всем управляешь, все контролируешь, а потом вдруг – бац! – и послушная, хорошо выдрессированная жена уходит к другому. Твой понятный и привычный мир рушится. Кто поддержит Стаса в этот трудный для него момент? Родители? Сын?
Округин попытался представить, какой может быть реакция депутата и депутатши, но ничего, кроме праведного гнева и поджатых губ, вообразить не смог.
Ну а сын? Судя по тому, что он мог наблюдать, сладкий мамин пирожок ничем, кроме себя, в жизни не озабочен. Мама бросила маленького мальчика, и ему придется обслуживать себя самому, а он к этому не привык. Скорей всего Олег осудит мать, как и остальные члены семьи. Хотя нет, Дибичи не осудят. Интересно, спит сейчас Полина или нет?
