– Депутата мы проверяли. В принципе ничего, кроме того, что выяснила ФСБ, когда он избирался, не нашли. Может, свежие дела?
– Может, и свежие. Посмотрите там повнимательнее. Что-то есть обязательно. Следы – лишнее подтверждение, что это убийство, а не просто бытовая ссора с печальными последствиями. Кто-то приехал специально, чтобы убить.
– Мне тоже так кажется, Алексей Петрович. Жаль, пока не можем этого гада вычислить. Но еще не вечер.
– Вот именно. Не вечер.
Округин убрал телефон в карман штанов и собрал пожитки. Хватит в конце концов в мокрых трусах по берегу дефилировать.
– Уже уходите?
Алексей недоуменно обернулся и увидел Анжелу, возлежащую на шезлонге. А эту откуда принесло? Слышала она разговор или нет?
Анжела была в бикини, с трудом скрывающем ее прелести, и почему-то в красных босоножках. Их-то чего не сняла, раз скинула все остальное?
– Доброе утро, Анжела. А вас разве не заставили помогать к празднику готовиться?
Она рассмеялась:
– Ну что вы, разве меня можно заставить… Я делаю только то, что хочу.
Это точно. Не поспоришь.
– Так вы, Анжела, позагорать решили? Погода вроде не совсем подходящая?
– Ерунда. После дождя свет солнца рассеянный, а потому безопасный для кожи. Проверить не хотите?
– Честно говоря, мне пора уходить. Обещал Аркадию помочь.
Анжела привстала на шезлонге. Тоненькая бретелька лифчика сползла с плеча, открыв грудь еще больше.
– Полно, Алексей. Я же вижу, вы совсем не против… отдохнуть немного.
Округина прямо затошнило от такой откровенности. Взять бы эту Анжелу да выпороть! Солдатским ремнем по голой попе!
– Знаете, Анжела, напрасно вы так оголились. Погода промозглая, можете легко простудиться. Нос распухнет, чего доброго, сопли потекут. Испортите всем аппетит.
Повернувшись к одалиске спиной, Алексей пошел к своей избушке. Сзади крикнули что-то нецензурное, но ему было все равно.
Когда он, переодевшись в сухое, отправился трудиться в поте лица, Анжелы на берегу уже не было. Может, дошло, наконец, хоть что-нибудь? Нет, вряд ли. Подобные ей особи женского пола не меняются. Как у таких вообще могут рождаться дети? Их надо стерилизовать при наступлении детородного возраста. Повезло еще, что рядом с ее ребенком оказался Владимир. Вот кто был рожден, чтобы стать отцом. Настоящим, преданным, любящим.
Округин ожидал увидеть на поляне под вязом суету, но кроме сидящей в тени на лавочке Альбины там никого не было. Он уже хотел было поинтересоваться у депутатши, куда все подевались, но вовремя вспомнил, что по причине своего плебейского происхождения, а также принадлежности к семье простого сторожа он у нее не в чести, и прошел мимо. Аркадий обнаружился за штабелями досок. Он просто курил, сидя в тенечке.
– Я думал, тут народ кровь мешками проливает, а у вас тишь да гладь, – сказал Алексей, присаживаясь неподалеку.
– Да все готово в принципе. Зинаида только никак не остановится. Хочет, чтобы все было идеальней идеального.
– Наверное, отличницей в школе была?
– Как ты догадался? – спросил Аркадий.
Они посмотрели друг на друга и рассмеялись.
– Женщины – это что-то! Честно говоря, я сбежал от них.
– Да я уж понял. Может, в самом деле помощь нужна?
Аркадий приободрился:
– Слушай, сходи в дом за шваброй.
– За чем?
– Понимаешь, они так полы мыли, что у швабры ручка сломалась. Принеси, я другую приделаю.
– Ладно.
Алексей поднялся.
– Только на глаза им не попадайся. Они буйные чего-то с самого утра.
– Постараюсь.
Алексей прошел вдоль пристройки и, поднявшись на крыльцо, постучал. Ему никто не ответил, и он вошел в дом. В коридоре, который обычно в русских избах не отапливается, было прохладно. За дверью слышались голоса, но тут было тихо, только урчали, работая, два холодильника. Неизвестно зачем Округин заглянул в один из них. Надо же! Он считал, что подготовка к юбилею старушки идет ни шатко, ни валко, и все только и делают, что ничего не делают. Оказывается, незаметно для чужих глаз готовились какие-то рулеты, варился холодец, резались овощи для салатов, тушилась картошка, жарилась рыба. Все это уже готовое заполняло холодильник снизу доверху. Снедаемый любопытством, а пуще – голодом, он заглянул во второй. Там в трех больших кастрюлях мариновалось мясо. Ого! Значит, к обеду будут еще гости, кроме членов семьи? Или они неделю гулять собираются?
Из двери, ведущей в жилую часть дома, выскочила Оля и чуть не сбила его с ног.
– Алексей Петрович, пойдемте скорее отсюда, нас могут услышать!
Она потянула его к выходу. Округин не успел даже рта раскрыть, как оранжевый заяц вытолкал его за дверь и там выпалил:
– Олежку вчера позвали в ФСБ и там… там…
Оля задохнулась от волнения:
– Вручили медаль за спасение утопающих?
– Нет! Что вы! Его допрашивал генерал!
– Прям целый генерал?
– Их двое было! Целых два часа! Олежка вернулся без лица вообще!
– А лицо там оставил?
– Алексей Петрович! Здесь нет ничего смешного! Олежка в шоке! Ничего не ест и не пьет! Родителям сказал, что отравился, а сам со страху корчится! Тех, кто нам наркотики выдавал, арестовали! Тех, кто им выдавал, говорят, тоже! Олежка боится, что его посадят, а отца с работы попрут!
– Это хорошо, что он за отца переживает. Лучше поздно, чем никогда.
У Оли глаза вылезли из орбит:
– Как поздно? Уже поздно? Вы же говорили, что все обойдется! Что нам ничего не будет!
Округин почувствовал, что устал от восклицательных предложений. Он взял Олю за руку и повел подальше от дома, за елки. Здесь все ходят за елки. Может, там в самом деле лучше?
– Послушайте, Ольга Аркадьевна, – сказал он официальным голосом и повернул зайца к себе лицом. – Хватит играть в игры. Я же говорил вам – пора взрослеть. Что вы скачете и орете как оглашенная? Ничего с вами и вашим обосравшимся от страха племянником не сделается. Если после разговора до него дошло наконец, что он занимается преступным бизнесом, а это всегда заканчивается одинаково, то, значит, поговорили с ним… хорошо. В равной степени все, что ему сказали, касается и вас, Ольга Аркадьевна. Зарубите на вашем курносом носу. Понятно?
Бледный заяц только молча кивнул. Округину стало его жалко.
– Оля, обещай, что ты к таким делам больше ни на шаг не подойдешь и на правах старшей не позволишь это сделать Олегу.
– Разве он меня послушает?
