Аркадий помолчал и добавил:
– Меня Полинка сдернула. Пошли, говорит, за Алексеем, чувствую, что с ним беда.
Алексей посмотрел на Владимира:
– А ты как там оказался?
– Сначала кое-что услышал. Они с отцом за деревом разговаривали, – неохотно ответил тот. – Потом увидел, как мать пошла к реке. Я думал… В общем, я не думал, что она к тебе пойдет. Просто двинул за ней. Когда мать через мост на карачках перелезала, понял, что она сильно пьяна. Решил… помочь тебе в случае чего. Я ведь обещал.
– Спасибо. Если бы не ты, она бы меня… укокошила.
Полина оперлась о стену. За все время она не сказала ни слова. Хорошо это или плохо?
– А где сейчас они оба? Ну то есть Евгений и Альбина.
Аркадий с Саней переглянулись.
– Я их на даче под охраной оставил, – хмуро сказал Саня.
– Под домашним арестом, значит?
Аркадий снова посмотрел на жену.
– Только ты можешь решить, что делать.
– Мы примем любое ваше решение. Все равно от этого пятна нам не отмыться, – тихо добавила поникшая Зинаида.
Округин обвел взглядом пришедших к нему людей. Он успел немного узнать их за эти несколько дней. Узнать и… полюбить? Наверное, да. Полюбить. И преданного Аркадия, и умницу Владимира, и солнечного зайца, и бедняжку Наталью, даже чуть-чуть – оболтуса Олежку. Но сейчас он думает не о них. И не для них собирается сделать то, что решил.
– Я ничего не буду делать. Никуда не буду заявлять. Все и так уже свершилось. Без моих усилий. И я уверен, что на моем месте дед поступил бы так же.
Он не смотрел на Полину. И она не смотрела на него, но почему-то он почувствовал вдруг ее слабое прикосновение. Разве так бывает?
– Да, Алексей, еще одно.
Аркадий встал и, подойдя, протянул бумажный пакетик.
– Возьми. Это твое.
Алексей развернул пакет и достал кулон. «Королевская лилия» тяжело легла в ладонь.
Аркадий сел. Зинаида прижалась к нему боком. Полина подошла к родителям и обняла их сзади. Владимир так и стоял спиной ко всем, пытаясь справиться с собой.
Округин не стал им мешать. Ушел в другую комнату и тихо закрыл за собой дверь.
Он сидел один довольно долго. Смотрел на кулон. Думал, но не понимал о чем. Никто не заходил, не стучал. Даже Саня. Когда он наконец вышел, в комнате не было никого, кроме Полины. Она двинулась ему навстречу. Они обнялись.
– Спасибо тебе за все, – прошептала она ему в плечо.
– Не смей меня благодарить. За это не благодарят.
Он поднял ее лицо и стал целовать. Она не сопротивлялась, но и не отвечала.
– Что случилось? Ты как чужая со мной.
Полина обняла его изо всех сил. Как ему сказать? Он и так настрадался.
– Ты что-то хочешь сказать мне?
Алексей спросил и испугался. Не надо было спрашивать. Все разговоры надо отложить на потом. Только на какой потом? Когда этот потом настанет?
– Я не поеду с тобой. Просто не могу.
Слова упали и придавили его невообразимой тяжестью. В голове бухнул набат.
– Почему?
Он спросил просто так. Ответ был очевиден.
– Не могу оставить их сейчас. Я им нужна.
– Мне тоже.
– Я знаю, знаю! Но не могу.
Он отпустил ее, и она ушла за миллион километров.
– Пойми меня, – сказала она из своего далека, – я не могу быть счастливой с тобой сейчас. Я должна принять то же, что и моя семья. Вину, стыд, горе… Ты понимаешь?
– Нет! Не понимаю! Твоей семье не за что стыдиться! Никто не вешает на вас вериги! Вы сами их надеваете!
– Наверное. Но тут уж ничего не поделаешь. Мы такие. Если не можешь этого понять, то просто прости меня.
– Я не хочу прощать и прощаться! Все закончилось. Все позади. Надо все забыть и начать новую жизнь!
– У меня не получится. У нас не получится. Я не могу объяснить, да и не надо, наверное. Такие вещи чувствуешь сразу или никогда.
– Да не надо философствований! Все просто, на самом деле! Проще некуда! Мы любим друг друга и должны быть вместе! Прямо сейчас! Здесь! Не отходя от кассы! Иначе я не хочу!
– А я иначе не могу!
Она закричала так, что он отшатнулся. Нет! Все не может закончиться здесь!
– Ты моя! Моя! Я все равно увезу тебя!
Он шагнул к ней, чтобы обнять. Но обнимать было некого. Она ушла. Повернулась и ушла. И больше не сказала ни слова.
Алексей стоял и смотрел на закрытую дверь. Она вернется. Вот сейчас. Сию минуту. Войдет и скажет, что поедет с ним.
Дверь открылась, и вошел Саня.
– Алексей Петрович, билеты я поменял. Самолет завтра вечером. Вы с Полиной успеете собрать вещи.
– Я улетаю сегодня.
– Как?
– Так. Бери все и поехали в аэропорт. Проводишь меня и закончишь все дела один.
Саня посмотрел на него и молча пошел за вещами. Алексей снял повязку с головы. «Совковая» рана на затылке сразу стала очень заметной. Подумав, он залепил ее пластырем. Сойдет.
По пути Саня добавил скупую информацию к тому, что Алексею уже было известно.
Округин знал: когда пришли к Евгению, он, воя и катаясь по полу, клялся, что все затеяла и придумала его мать. Это она, фашистка недобитая, угрозами заставила сына пойти к сторожу. Никто не собирался его убивать. Все вышло случайно. Сторож сам виноват. Не надо было бросаться с кулаками. Жене, этой тупой дуре, он вообще ничего не говорил. Альбина все придумала и побежала убивать Алексея по собственной инициативе.
В общем, нес обычную чушь. Впрочем, его быстро угомонили и оставили под охраной в старом доме.
Альбину тоже допросили и тоже оставили. Правда, в особняке. Протрезвев, она не сопротивлялась, хотя и не каялась. Забилась в угол, и все.
Теперь их судьба Алексея не интересовала.
Саня же рассказал, что Стас уехал сразу, как узнал обо всем, что случилось. Алексей не удивился. Анжела тоже незаметно испарилась. В ее ловкости Округин и не сомневался. Крысы побежали с тонущего корабля семьи Ольховских.
– И вот еще что, – добавил Саня, поворачивая руль и въезжая на парковку аэропорта, – у старухи была целая шкатулка драгоценностей. Среди них много старинных украшений. Остается только догадываться, как они к ней попали.
Округин посмотрел в окно на серое здание со светящейся надписью «Воронеж».
Как же странно все сложилось в этой истории. Дед Макар не думал о мести и не искал убийц матери, но почти через семьдесят лет судьба свела его с «исчадием ада», чтобы возмездие свершилось. И пусть дед не смог довести дело до конца, но что-то или кто-то привел в дом Ольховских Алексея, чтобы круг замкнулся. Странно. А может, это вовсе не странно? Просто так и должно быть, потому что на свете есть справедливость?
