На Санторини с его белыми домами и выкрашенными яркой синей краской дверями и ставнями Алексей не был ни разу, хотя давно хотел. Не откладывая в долгий ящик, сразу из аэропорта он направился в офис компании, с которой вел переговоры последние два месяца, и принялся за дела.
Через пять дней он понял, что все готово.
Скайп сработал отлично. Он сразу увидел ее лицо, немного напряженное и бледное. Алексей подумал, что у него, наверное, такое же.
– Привет, я отправил тебе билет. Ты получила? – быстро сказал он, понимая, что не очень вежлив.
Просто боялся, что она заговорит первая и сразу откажет. Аполлинария Дибич посмотрела прямо ему в глаза:
– Ты хочешь, чтобы я прилетела в Грецию?
– Да, хочу.
– Но тут написано, что прилет в аэропорт Фира. Это где?
– Это в Тире, то есть на Санторини, на Кикладах, в Эгейском море.
– Мы живем на Занзибаре, в Калахари и Сахаре, как Айболит?
Услышав это «мы», он вдохновился:
– Что-то вроде того. Я встречу тебя в аэропорту, и мы поедем смотреть наши виноградники.
– Уже на Грецию замахнулся? Ну ты даешь, Округин! В Греции же, как сказал Аркадий Райкин, все уже есть без тебя.
– Если без меня, а вернее, без нас с тобой, то не все.
– Расскажи, что ты задумал.
Почувствовав, что дышать становится все легче, он заторопился:
– На Санторини уникальный терруар. В переводе с языка виноделов это означает особые характеристики почвы и климата. Понимаешь?
– Вполне. И как ты собираешься этот терруар использовать?
– Представь, лозу здесь выращивают очень близко к земле, чтобы не убили морские ветры. Выглядит так, словно виноградники притаились между морем и вулканом. Смотрится очень необычно. Но дело в другом. Если все сделать правильно, вино будет иметь солоноватый вкус и привкус серы.
– Ух ты! Просто инфернально!
– Не инфернально, а гениально. Оно будет пахнуть поджаренным хлебом, а в послевкусии иметь тона минералов. Только тут умеют создавать такое вино. Я хочу научиться делать его… вместе с тобой. Очень хочу…
– Я тоже.
Он внимательно посмотрел. Ее лицо было серьезным и немного торжественным.
– Так ты прилетишь ко мне?
– Да.
– Насовсем? – спросил он, волнуясь.
Она кивнула и наконец улыбнулась:
– Только смотри, Округин, не опаздывай.
– Я с вечера в зале прилета засяду. Не бойся, не пропущу.
Это было ужасно глупо, но в аэропорт он действительно приехал поздно вечером и в ожидании утреннего рейса сидел в ресторане. Пил то кофе, то воду, то апельсиновый фреш и постоянно выходил, чтобы покурить. Спать не хотелось, но его бил какой-то мандраж.
Вдруг Полина передумает? Вдруг что-то случится, и она не прилетит?
Самолет приземлился вовремя, и Округин встал у выхода так, чтобы сразу ее увидеть. Полина вышла, неуверенно оглядываясь по сторонам, и он замахал ей двумя руками. Она еще немного повертела головой и наконец увидела его. Округину показалось, что сердце выскочит у него из груди, так он обрадовался.
Она пошла к нему быстрым шагом и, выйдя за ограждение, сразу обняла.
– Я боялся, что ты не прилетишь.
– У тебя так сильно сердце бьется. Я слышу.
– Это потому, что я всю ночь пил кофе. Наверное, литра два уговорил.
– Врешь. Это ты мне так обрадовался.
Нет, ну что такое с этой женщиной? Почему она все о нем знает?
Алексей отвел от ее лица светлую прядку.
– Ты устала?
– Немного.
– Тогда поехали домой.
Он подхватил чемодан и порадовался, что он большой и тяжелый. Значит, точно, приехала не погостить.
– А у нас что, есть дом? – спросила она, шагая рядом с ним к выходу.
– Ты же знаешь, я не люблю подолгу жить в отелях, – небрежно ответил Округин и краем глаза заметил ее усмешку.
Машина успела нагреться на солнце, несмотря на ранний час. Алексей включил кондиционер, и они немного постояли возле автомобиля, ожидая, пока в салоне станет прохладнее.
– Ты плохо выглядишь, – неожиданно сказала Полина, всматриваясь в его лицо.
– Ночь не поспи…
– Так ты в самом деле с вечера меня встречал? Действительно боялся, что не прилечу?
Он кивнул, отворачиваясь. Не стоило показывать ей свою слабость.
– А я боялась, что ты меня не встретишь. Глупо, знаю, но ничего не могла с собой поделать.
Округин прижал ее к себе так сильно, что она ойкнула:
– Раздавишь!
Полина вырвалась и юркнула в машину. Он тоже сел и стал быстро выруливать со стоянки, радуясь, что ехать не так уж далеко, и скоро у него появится возможность заняться ею как следует.
Солнце начало клониться к западу, когда они наконец проснулись. Небольшая вилла, арендованная Округиным второпях, чтобы успеть к приезду Полины, тем не менее оказалась удачной во всех отношениях. Просторная спальня с панорамным окном выходила на северную сторону, присутствие солнца только угадывалось, однако ощущение света и воздуха было очень сильным и непостижимым образом настраивало на позитивный лад.
Вылезать из постели не было никакого желания, но пока Полина просыпалась, потягиваясь, Алексей сходил в душ, а на обратном пути достал из винного шкафа бутылку белого вина и прихватил поднос со снедью, приготовленной заранее.
Они с удовольствием выпили по бокалу легкого вина и снова легли, обнявшись. Алексей хотел знать обо всем, что произошло после его отъезда, но спрашивать боялся. Они поговорили о его планах, но постепенно разговор все равно свернул на недавние события. Им в равной степени было больно и неприятно вспоминать, но в то же время оба понимали, что, только поговорив друг с другом, они смогут наконец отпустить пережитый кошмар.
– Ты мне очень помогла. Один я бы не справился. Представляю, как тебе было трудно, ведь речь шла о самых близких. Я вообще жалел, что втянул тебя.
– Я понимала, что все равно придется сделать выбор. Знаешь, однажды я нашла у Фромма поразительную мысль. Это психолог такой. Он написал книгу об искусстве любви. Так вот, Фромм считал, что любящий человек не может быть зрителем. Я много думала и поняла, что это вообще самый главный признак любви. Любящий не может сидеть в партере среди глазеющих на представление. Он может быть только рядом, на сцене или арене, даже если финал пьесы не будет счастливым. Я не могла оставаться в стороне, пока ты искал убийцу, я должна быть с тобой, и все.
– В горе и в радости?
