Нет, неправду говорят, что на войне привыкаешь к смерти!
Но что делать с корпусом? Он имел задачу лишь на сосредоточение — боевая задача перед ним не ставилась. Ставить ее по радио было невозможно.
Военный совет армии решил перебросить на самолете У-2 из района Троицко-Сафроново на Баштанку командующего бронетанковыми и механизированными войсками 8-й гвардейской армии генерала Матвея Григорьевича Вайнруба. Ему была поставлена задача вступить в командование танковым корпусом, находясь во втором эшелоне армии. Держать тесную связь с частями конно-механизированной группы Плиева и с дивизиями 28-го гвардейского стрелкового корпуса, не допуская прорыва противника на запад через железную дорогу Новый Буг — Николаев. Всякие попытки противника прорваться на запад должны отражаться контрударами. Через час Вайнруб улетел, а через три часа я получил от него кодограмму о благополучном приземлении и прибытии в штаб 23-го танкового корпуса.
С каждым часом, с каждой новой контратакой противника становилось все яснее, что гитлеровское командование стремится вывести войска из окружения в направлении на Ново-Полтавку, Баштанку и Бармашево, что главные силы противника сосредоточиваются в двух районах: северная группа в составе 5–6 дивизий, южная группа в составе 3–4 дивизий.
Особую тревогу вызывала опасность захвата противником Ново-Полтавки с артиллерийским складом, размещенным на железнодорожной ветке, идущей от станции Ново-Полтавка на Владимировку. Пополнившись на этом складе боеприпасами, противник мог приобрести огневое превосходство, ибо у нас боеприпасы были уже на исходе.
Командующему артиллерией генералу Пожарскому было приказано выделить один артиллерийский дивизион, в котором меньше всего снарядов, придать ему немецкие трофейные исправленные орудия, поставить на огневые позиции около трофейного немецкого артиллерийского склада боеприпасов в районе Ново-Полтавка и, не жалея немецких снарядов, громить группировку противника в районе Ново-Сергеевка, Малеевка.
С оперативной группой я незамедлительно выехал из Троицко-Сафонова в Ново-Полтавку. На командном пункте вместе со мной были член Военного совета армии генерал Семенов, командующий артиллерией Пожарский, заместитель начальника штаба армии полковник Белявский, начальник инженерных войск Ткаченко и офицеры штаба Велькин, Касюк, Мережко, Копаненко, Павлов и другие. Проезжая по дороге от Вольного до Ново-Полтавки, мы дважды сталкивались с просочившимися небольшими группами противника, дважды отстреливались от этих групп и прокладывали дорогу на Ново-Полтавку по вспаханным полям.
Прибыл утром 12 марта в Ново-Полтавку и, установив связь с 28-м и 4-м гвардейскими корпусами, а также с 23-м танковым корпусом, изучив на месте обстановку, я понял, что наше прибытие в Ново-Полтавку было, как никогда, своевременным и нужным. Противник успел сосредоточить достаточно сил и средств и развертывался для прорыва создающегося кольца окружения.
Расчлененная группировка гитлеровских войск в районе Снигиревки искала пути отступления не только крупными соединениями, но и мелкими группками, отрядами. Растекались во все стороны бродячие солдаты. К весне 1944 года в немецкой армии не осталось желающих повторения Сталинграда.
Немецкие солдаты в отчаянии бросались в безнадежные контратаки. Иной раз, увязая по колено в грязи, они шли в рост на наши позиции. Встреченные кинжальным пулеметным огнем, они устилали трупами раскисшие пашни. Разбивалась о нашу оборону первая волна, поднималась вторая, третья… Это были атаки обреченных, измученных людей, которые пытались пробиться на запад, в надежде уцелеть, выжить…
Крупными массами пехоты, при поддержке танков, минуя опорные пункты наших войск, противник пытался просочиться сквозь наши войска, взяв направление на Ново-Полтавку, прорываясь до склада с боеприпасами. С Ново-Полтавки открывался для противника путь к реке Ингул на Ново-Горожево и Привольное. Поспешность немецкого командования с контратаками, их отчаянность были в этой обстановке объяснимы.
К исходу дня 12 марта контратаки фашистов участились. Создалась реальная угроза их проникновения к Ново-Полтавке. Срочно сформированные две батареи из 105-мм немецких орудий и выставленные на огневые позиции около вагонов с немецкими боеприпасами не жалели снарядов.
Артиллеристы вели огонь прямой наводкой по наступающей немецкой пехоте. Трудно сейчас сказать, сколько их шло на верную смерть. Огонь был уничтожающим. Пришлось создать дублирующие орудийные расчеты, чтобы артиллеристы могли сменяться через каждые два-три часа безостановочного огня. Пленные называли номера дивизий: 17, 125, 302-ю пехотные, 3-ю горнострелковую и 97-ю легкопехотную.
К исходу 12 марта немецким войскам все же удалось несколько продвинуться вперед. В ходе боев так сложилось, что оборонять участки Ново-Полтавки пришлось разрозненным частям 39-й и 79-й гвардейских дивизий. Противник нащупал самое слабое место в боевых порядках нашей армии.
Артиллеристы несколько ослабили натиск гитлеровцев. В это время подошла 11-я отдельная штурмовая инженерно-саперная бригада. Я приказал ей занять исходное положение для наступления на рубеже хутор Веселый, станция и поселок Ново-Полтавка. На этом же участке пришлось развернуть силы 57-й гвардейской стрелковой дивизии. Это дало нам возможность уплотнить боевые порядки и закрыть разрывы, через которые просачивались немецкие части на запад.
Перегруппировка войск началась, но проходила она при непрерывных контратаках немецких частей. В этом районе назревал кризис, явно стоял вопрос, кто кого пересилит и сломит.
Противник ценой тяжелых потерь занял Новоселовку, прорвался к Ново-Горожено. Его атаки поддерживала авиация. Группами по 12–18 самолетов заходила она на наши позиции. Бой приблизился к южной черте артиллерийского склада в Ново-Полтавке. Я решил одной танковой бригадой 23-го танкового корпуса контратаковать прорывающиеся части противника.
Мой наблюдательный пункт размещался на паровой мельнице в Ново-Полтавке. Прикрывал его всего лишь взвод саперов. Это все, что оставалось в ту минуту под рукой командующего армией. Я ждал донесения от генерала Вайнруба о готовности к бою одной танковой бригады 23-го танкового корпуса. Наконец получил донесение, что танковая бригада изготовилась. В 17.00 дал сигнал танковой атаки. Атака была нацелена на Ново-Горожено и Зоотехникум. С наблюдательного пункта было видно, что наши танки с ходу врезались в боевые порядки немецкой пехоты, расстреливая на ходу солдат, круша артиллерию. Немецкие солдаты и офицеры в панике побежали. Бежать по грязи было трудно. Они падали, опять поднимались, метались на месте, обезумев от охватившего их ужаса. Тысячи немецких солдат, бросая оружие и сбрасывая с себя одежду, бежали от Зоотехникума и из-под Ново-Полтавки обратно в район Ново-Сергеевки, Малеевки.
Положение в районе артиллерийского склада значительно улучшилось.
В ночь на 13 марта был получен короткий приказ командующего фронтом, который предписывал 8-й гвардейской армии с 23-м танковым корпусом и приданной из моего резерва 152-й стрелковой дивизией разгромить группу противника, пытающуюся прорваться на запад из района Ново-Сергеевка, Малеевка и к исходу 13 марта выйти на рубеж Пески, Добрая, Криница, Явкино, Ново-Севастополь.
