Близится утро 1 августа.
Тихо катит свои воды Висла. Стелется над водой, над заливами молочный туман. В суровом молчании, в безветрии застыли величественные сосны. Стрелки часов медленно приближаются к заветной черте. Молчат телефоны, молчит радиосвязь. Сначала все будет тихо…
Впереди батальонов пойдут небольшие группы опытных разведчиков. Самыми первыми должны переправиться разведчики 79-й гвардейской дивизии под командой капитана Василия Графчикова. Влюбленный в свою опасную и трудную профессию, офицер имел за плечами уже немалый опыт. Много раз ходил он с друзьями в ночные поиски, захватывал «языков», добывал ценные сведения о противнике, сталинградец.
Но нынче разведка необычная. Впереди расстилается водная ширь, а вдали сереет тонкая полоска занятого врагом берега. Что там, на том берегу реки, какие силы у противника, какую встречу он готовит?
…Рыбачьи лодки ушли в предрассветную мглу. Графчиков — на первой. Рядом с ним его верные и проверенные в боях товарищи. Разведчики достигли берега и перебежками двинулись к вражеским траншеям. Гитлеровцы открыли огонь из пулеметов, но остановить советских воинов не смогли. Графчиков добежал до дзота, одну за другой бросил несколько гранат. Подоспели и другие бойцы. Автоматным огнем и гранатами два пулемета и их прислуга были уничтожены. Разведчики быстро очистили траншею от противника.
— Траншея взята! — радируют разведчики.
На другом участке первыми на левый берег высадились разведчики под командой капитана Ивана Яковлевича Дунаева. Гитлеровцы, засевшие в прибрежных траншеях, отбивались отчаянно. Но благодаря искусному маневру разведчики без потерь прорвали вражескую оборону.
Вслед за разведчиками, а подчас и вместе с ними переправлялись стрелковые подразделения. Под грохот артиллерийской канонады сотни лодок с людьми спешили к левому берегу. Немецкие наблюдатели заметили гвардейцев батальона капитана Е.Г. Цитовского, когда они вброд шли по отмели. Застрочили пулеметы. Столбы воды и ила, поднятые взрывами, выросли на пути наших бойцов. Батальон перебежками приблизился к вражеским позициям. В это время Цитовский заметил пулемет, стрелявший из-за небольшого, поросшего лозняком пригорка. Капитан увлек за собой гвардейцев к пулемету. Несколько бойцов подобрались к пригорку с фланга и уничтожили расчет. Гвардейцы ворвались в траншеи, выбили из них гитлеровцев и, ни минуты не задерживаясь, двинулись дальше.
Горячий бой завязался за деревню Малый Магнуш. Когда батальон ворвался на ее окраину, гитлеровцы предприняли контратаку. Гвардейцы залегли и приготовились к отпору. Комсомолец Горюнов выдвинулся с пулеметом вперед. Когда гитлеровцы приблизились, Горюнов хлестнул по ним длинной очередью с фланга. Потом поднялся весь батальон и дружным ударом отбросил врага.
В следующую контратаку гитлеровцы применили танки. Но Цитовский своевременно расставил бронебойщиков. Как только вражеские танки подошли к нашим позициям, ударили противотанковые ружья. Метким огнем бронебойщики подожгли два танка. Остальные повернули вспять.
Восемнадцать бойцов и офицеров батальона, отличившихся в этом бою, были награждены орденом Красного Знамени, а гвардии капитану Ефиму Григорьевичу Цитовскому по представлению командования армии было присвоено звание Героя Советского Союза.
Во второй половине дня противник, оправившись от внезапного удара, перешел в контратаки, бросил против нас авиацию, но к этому времени дивизии первого эшелона были уже на той стороне.
В результате боев 1 августа был захвачен плацдарм до десяти километров по фронту и до пяти километров в глубину.
2 и 3 августа мы продолжали расширять плацдарм, переправлять на него войска и средства усиления. Это было очень трудно, так как с мостами у нас дело не ладилось: вражеские самолеты сразу же разбивали их.
И тем не менее плацдарм существовал, рос. Командирам корпусов было приказано подготовить себе командные пункты на левом берегу Вислы.
Донимала нас авиация противника. Вражеские самолеты без конца атаковали наши переправляющиеся войска. Поскольку пехоты на этом участке у противника оказалось немного, он все надежды возлагал на свою авиацию, в то же время подводил резервы к захваченному плацдарму. Фашистские самолеты звеньями и поодиночке на бреющем полете вырывались из-за леса к переправе и сбрасывали кассеты с мелкими бомбами. Десятки лодок и катеров получали повреждения. Но наши бойцы быстро восстанавливали их и снова спускали на воду.
Героически действовали зенитчики. Но разве один зенитный армейский полк, прикрывавший наши войска на фронте в 25 километров, мог справиться со столь трудной задачей?! Потом к нам подошла польская зенитная дивизия. Но фронт расширялся, прикрывать его с воздуха становилось все сложнее. Истребительная авиация не могла помочь нам: она в полном составе действовала под Варшавой, где шли наиболее ожесточенные бои. К тому же для самолетов не хватало бензина. На войне никогда не бывает всего в достатке, особенно к концу операции, после того как войска прошли 500–600 километров с ожесточенными и непрерывными боями. Но нам не привыкать к трудностям. Сложнее было решать другие вопросы.
Я уже упоминал, что армию все время нацеливали на север, ожидая оттуда активных действий противника. Поэтому три дивизии армии оставались на правом берегу, на прежних позициях. В самый разгар боев на плацдарме, 3 августа, армия получила приказ командующего фронтом. Привожу этот приказ полностью:
«На фронте Венгров, Станислав (иск.), Волошин действуют четыре танковые дивизии: танковая дивизия СС «Викинг», танковая дивизия «Мертвая голова», 19-я танковая дивизия и в районе восточнее и юго-восточнее Праги — дивизия «Герман Геринг».
Не исключена возможность попытки танковых дивизий противника прорваться в южном направлении. При этом наиболее вероятным участком прорыва следует считать Калушин, Минск-Мазовецкий.
47-я армия всеми силами наступает с рубежа Тщебука, Виснев, Уязцув, Залесье в северном направлении.
2-я танковая армия двумя танковыми корпусами ведет бой на рубеже Окунев, Мендзылесье и одним танковым корпусом занимает район Радзцмин, Марки, Осеув, Волошин.
В целях увеличения глубины боевых порядков 47-й армии приказываю:
Командующему 8-й гвардейской армией выдвинуть один стрелковый корпус (три стрелковые дивизии), усиленный не менее как тремя бригадами 6-й артиллерийской дивизии, с задачей к утру 4.8.44 г. двумя дивизиями занять для обороны рубеж Турки, Осецк и одну дивизию иметь во втором эшелоне корпуса в районе Пилява».
Получив этот приказ, я оказался в весьма затруднительном положении. С одной стороны, нужно было развивать наступление на левом берегу Вислы и расширять плацдарм, где уже втянуты в бой шесть стрелковых дивизий, с другой — требовалось повернуть фронтом на север три дивизии и держать оборо ну в 30–40 километрах от переправ. Этот приказ обессиливал армию на захваченном плацдарме и обрекал ее на пассивность.
Признаться, я был в недоумении: чем объяснить такую активность противника, откуда у него столько сил восточнее Вислы и какую цель он преследует, создав столь мощную танковую группировку в этом районе? Потеряв за короткий срок огромную территорию Белоруссии и Восточной Польши и потерпев жестокое поражение, враг, мне казалось, не мог и думать о контрнаступлении или о контрударе на юг. Но у штаба фронта, по-видимому, были основания для беспокойства, и мы постарались выполнить указания. Правда, удалось убедить штаб фронта переправить на плацдарм еще одну, 47-ю гвардейскую дивизию. Две другие заняли оборону севернее Гарволина.
