В дни штурма Берлина
1
Выход наших войск 21 апреля на окружную берлинскую автостраду в районах Бернау, Петерсхаген, Рюдерсдорф, Эркнер, Вустенхаузен создали благоприятные условия для полного окружения фашистской столицы. С этой целью приказом командующего фронтом 8-я гвардейская армия была повернута на юго-восточную и южную окраину Берлина для окружения и штурма его с юга.
Делать крутой поворот такого войскового объединения, как армия, в условиях пригорода нелегко. Сложность заключалась в том, что многие части армии уже вклинились в городские кварталы и вели уличные бои. Круто повернуть — значит отпустить прижатого противника. Отпусти — и он, поднявшись, ударит в спину.
Чтобы этого не случилось и в то же время был выполнен приказ командующего фронтом, мы постарались сделать поворот пологим и незаметным для противника. Моим приказом 4-му гвардейскому стрелковому корпусу предписывалось продолжать наступление и штурм Берлина в общем направлении Петерсхаген, Ненсдорф, Зюденд; 29-му гвардейскому стрелковому корпусу — в направлении Кепеник, Букков; 28-му гвардейскому стрелковому корпусу — в направлении Мюгтельхейм, Альт-Глинике, Рудов.
Если посмотреть на карту, то станет ясно, что части 8-й гвардейской армии, огибая Берлин с юго-востока и юга, двигались вперед и теснили противника на север так, чтобы он не смог ударить нам во фланг или сделать попытку соединиться со своей группировкой, окруженной в лесах юго-восточнее столицы.
Проводя перегруппировку и продолжая безостановочное наступление, войска армии готовились к форсированию рек Шпрее и Даме. Поэтому командиры дивизий подтягивали за собой и переправочные средства.
К исходу 22 апреля войска армии, прокладывая себе путь через восточные окраины Берлина, овладели пригородами Дальвиц, Шенейхе, Фихтенау, Рансдорф, Фридрихсхаген, Венденшлос. В этот день особенно сильное сопротивление встретили части 4-го гвардейского стрелкового корпуса в районах Каульдорфа и Карлсхорста. Фактически на этом направлении наступление приостановилось, а на левом фланге и в центре, в особенности на участке 28-го гвардейского стрелкового корпуса, войска продвинулись за одни сутки на 12–15 километров. Для наступления в городе такой темп можно считать высоким.
Перед танкистами 1-й гвардейской танковой армии стояла нелегкая задача. В уличных боях, когда площади и улицы пусты, когда противник организует свою оборону в зданиях, на чердаках и в подвалах, танкисты не видят противника, не могут проникнуть в здания, на чердаки и в подвалы. В то же время танки являются хорошей мишенью для бронебойщиков, вооруженных бутылками с горючей смесью и особенно реактивными гранатометами типа фаустпатрон. Это не значит, что танки и танкисты не нужны и не пригодны для городского боя. Я далек от подобной мысли. Они нужны, но не как самостоятельная сила, а для совместных действий с подразделениями других родов войск в штурмовых группах.
Только во взаимодействии со стрелковыми подразделениями, с артиллеристами, саперами и химиками танковые экипажи будут видеть, где их подстерегает опасность. Им подскажут об этом бойцы штурмовой группы. Подскажут и укажут, в каком здании, на каком этаже, чердаке и в подвале засел противник, которого совместными усилиями надо уничтожить. И в этом тесном взаимодействии танки чаще всего должны использоваться как артиллерия на гусеницах, а танкисты — как артиллеристы под броневой защитой.
Не прерывая наступления в пригородах Берлина, мы на ходу перестраивали свои боевые порядки по принципу штурмовых групп и отрядов. В ночь на 23 апреля никто в армии не отдыхал: слишком много было неотложных дел. Предстоял выход к Шпрее, затем к Даме. По расчету штаба армии форсирование Шпрее было намечено начать утром 23 апреля, одновременно с мощной артподготовкой, которая будет длиться 30 минут. Дивизии должны выйти к реке и на приданных автомашинах-амфибиях (их у нас было 87) перебросить через реку свои передовые отряды и захватить переправы.
План форсирования был разработан детально. Казалось, мы все учли. Но на войне часто бывает, что планы выполняются не так, как намечалось. Ход событий все время вносит поправки. Так случилось и в ночь на 23 апреля. Пока размножался и рассылался приказ, части 28-го и 29-го гвардейских стрелковых корпусов вышли на берег Шпрее. Здесь бойцы нашли множество спортивных весельных и моторных лодок, а также несколько большегрузных барж. Командиры подразделений, не ожидая приказов и указаний, посадили своих людей на эти лодки и под покровом ночи форсировали Шпрее, а затем и Даме. Раньше всех переправились части 88-й гвардейской стрелковой дивизии под командованием генерал-майора Б.Н. Панкова. К рассвету они заняли пригород Фалькенбург.
Этому успеху мы обязаны инициативе командира 2-го стрелкового батальона 269-го полка 88-й гвардейской стрелковой дивизии гвардии капитана Афанасия Ивановича Семакина. Кадровый офицер, участник многих боев, он и здесь, на подступах к Берлину, проявил лучшие командирские качества: смелость, волю, творчество в решении боевых задач. Батальон продвигался вперед от окружной берлинской автострады через лесной массив. На пути встретился промежуточный рубеж обороны противника. В батальоне не было орудий и минометов. Ждать, когда подтянут орудия и другие средства усиления, Семакин не стал: противник мог отойти или навязать бой в наиболее выгодной для него обстановке. Надо было сразу, с ходу, внезапной атакой сбить его. Капитан Семакин так и поступил. Дружная атака развернутых рот, ринувшихся на противника из густого леса с разных сторон, так ошеломила его, что он не смог оказать организованного сопротивления. В короткой схватке батальон захватил в плен более 100 вражеских солдат, уничтожил 3 бронетранспортера.
Как после выяснилось, это был заслон на пути к одной из переправ через Шпрее. Продвинувшись вперед еще на несколько сот метров, батальон вышел на берег реки. Очистив его от немногочисленных вражеских групп, советские бойцы вслед за своим командиром — кто вплавь, кто на подручных средствах — преодолели реку. И вот перед глазами немцев, находившихся на той стороне Шпрее, появились русские — босиком, многие в одном белье, но бодрые и стремительные.
— Они появились как привидения! Пришлось отступать!.. — рассказывал после пленный командир звена из батальона фольксштурма.
Этого и добивался капитан Семакин. Не давая противнику опомниться, он с несколькими автоматчиками ринулся в преследование. К вечеру, уже в сумерках, его батальон подошел к новому водному рубежу. Это была Даме. Ночью Семакин со своими бойцами форсировал ее. А вслед за этими смельчаками шли остальные батальоны и полки дивизии, закрепляя и развивая успех.
Правее, в районе Кепеника, действовали части 39-й гвардейской стрелковой дивизии. Полк подполковника Гриценко, выйдя к Шпрее, встретил сильное огневое сопротивление слева: противник преграждал путь к сохранившемуся автомобильному мосту. Гриценко решил захватить мост. Чтобы не привлекать к себе внимание врага, подполковник оттянул батальон в сторону и организовал демонстративную перестрелку в районе Кепеника. Находчивые воины создали впечатление, что там идет главный бой. И в самом деле в Кепенике шли уличные бои. Но там действовала мелкими группами лишь одна рота. Убедившись, что охрана моста успокоилась, Гриценко вызвал командира 5-й стрелковой роты старшего лейтенанта Николая Балакина и приказал с наступлением темноты переправиться на подручных средствах через реку, скрытно пробраться в тыл охране моста и атаковать ее.
