— А мы давно считали Чуйкова коммунистом.
— Спасибо, — растерянно ответил я и рассказал о себе, о своем прошлом.
Председательствующий спросил:
— Есть ли желающие выступить?
Первым попросил слова командир 2-й роты Вальдемар Домеровский. Затем командир отделения конной разведки Василий Федотов.
Мою работу оценивали не обособленно от событий на фронте, потому что в ту пору у меня не было более важного дела, как выполнение боевых задач.
Меня приняли в партию единогласно. После голосования я почувствовал себя равным среди членов руководящей партии Советской России, партии Ленина. Полученный партийный билет был всегда со мной — в период самых ожесточенных боев, окружений, наступлений и отступлений.
В те дни повсеместно шла кипучая работа по укреплению армий Восточного фронта. Решения VIII съезда партии, разработанные им основные принципы строительства Красной армии широко претворялись в жизнь на всех участках нашего фронта. Участие Владимира Ильича в работе съезда обеспечило проведение ленинской генеральной линии в партийном руководстве армией. Позиция Троцкого, который умалял значение и роль военных комиссаров и армейских партийных организаций, была подвергнута критике и решительно отвергнута партией.
10 апреля В.И. Ленин обратился к петроградским рабочим с письмом, требуя мобилизовать все силы на разгром Колчака. Политбюро ЦК только во второй половине апреля шесть раз обсуждало положение на Восточном фронте, давая конкретные указания и помощь армиям, сражающимся с колчаковцами. Партийные организации Москвы, Петрограда, Ярославля, Самары, Казани проводили мобилизацию коммунистов, формировали маршевые роты и батальоны для Восточного фронта.
Главный удар по Колчаку был нанесен в конце апреля южной группой войск Восточного фронта под командованием Михаила Васильевича Фрунзе — из района Бузулука через Белебей на Уфу. Было разбито левое крыло армий Колчака. Это дало возможность нашей северной группе войск, 2-й армии, а затем и 3-й подготовиться и перейти в решительное наступление.
Во второй половине мая 2-я армия и, в частности, 28-я стрелковая дивизия начали готовиться к форсированию Вятки.
…20 мая, за четыре дня до наступления, в Мамадыш приехал Владимир Мартынович Азин. Я представился ему в штабе 3-й бригады в присутствии комбрига Гонихина. Так я впервые встретился с легендарным начдивом. Был он среднего роста, коренаст. Впрочем, я не смог, не сумел разглядеть его как следует в тот момент. Причина? Его глаза. Они буквально поглотили меня. Большие, голубые и в то же время холодные, пронизывающие. Оторваться от них было невозможно. Посмотрев на меня, он спросил, сразу переходя на «ты»:
— Такой молодой и уже полком командуешь?
Я тут же заметил в ответ:
— Вы тоже, товарищ Азин, не старый.
— Не старый, но зато живу давно… Коммунист? — спросил он.
— Да, — с гордостью ответил я.
— Где твой полк?
— Занимает оборону севернее и южнее города.
— Долго думаешь обороняться?
— Думаю, что с вашим приездом оборона закончилась.
Комбриг Гонихин вмешался в разговор:
— Он, товарищ Азин, лучше чувствует себя в наступлении, чем в обороне…
Азин взглянул на него, и Гонихин примолк.
— Это потом увидим, — сказал он и, обращаясь ко мне, предложил: — Часа через два подъезжай сюда, поедем посмотрим на противника.
— Слушаюсь, — ответил я и, повернувшись по всем правилам, вышел.
Ровно через два часа я подскакал верхом на своем рыжем коне к штабу бригады. Около дверей уже стояла пара оседланных лошадей. Я спешился и передал поводья ординарцу.
Из штаба вышли Азин и Гонихин. Только сейчас я мог внимательно рассмотреть своего начдива. Плечист и подвижен, походка пружинистая. Одет он был довольно своеобразно. Поверх шерстяного свитера френч с открытой грудью, широкие казацкие штаны и низко спущенные голенища сапог со шпорами. На голове — черная каракулевая шапка, несколько сдвинутая на затылок, что резко подчеркивало его широкий лоб и не особенно густые светлые, как лен, волосы, расчесанные на правую сторону. На руке висела длинная плетка.
Вскочив с ходу на своего дончака, он сразу пустил коня в галоп на северную окраину города. Выехав в поле на трактовую дорогу, осадил лошадь. Я скакал за ним, не отставая.
Посмотрев на меня, Азин спросил:
— Давно овладел верховой ездой?
— С шести лет.
Подъехал Гонихин. Азин, глядя мне в глаза, спросил, указывая рукой в сторону противника, на восток:
— Как понимаешь свою задачу?
С горы, на которой мы остановились, были хорошо видны противоположный берег и гряда высот на горизонте. Я ответил, что после форсирования Вятки буду наступать через село Яковлево, чтобы овладеть высотами, что восточнее села.
Азин сказал:
— А задачу свою ты понимаешь правильно. Именно с захватом этих высот обеспечивается переправа остальных войск через Вятку.
И снова вопрос:
— А сколько будешь иметь в резерве после захвата этих высот?
— Вероятнее всего, один-два батальона.
Азин удивленно повернулся ко мне:
— Как?
— Так… У меня в полку сейчас пять батальонов, а не три, как положено по штату, так что могу позволить себе роскошь: при удачных действиях иметь пару батальонов в резерве.
После такого ответа Азин что-то пробормотал. Что именно, я не расслышал.
— Кого пускаешь в авангарде?
— На пароход и баржу могу погрузить сразу первый и третий батальоны и… оркестр.
— Какой оркестр? Зачем? — Азин нахмурился.
— Полковой… Чтобы людям веселее было воевать.
— Вот как, понятно. А сам ты где будешь в этот момент?
— Тут же, на пароходе, а заместителя оставляю руководить погрузкой остальных подразделений.
— Правильно, — одобрил Азин и предупредил: — Имей в виду, в быстроте нашего наступления заложен успех всей операции.
Одобрив еще раз мои решения, он предложил мне возвращаться в полк, а сам вместе с Гонихиным поскакал на север, к соседу слева.
После их отъезда я вспомнил наш разговор, вопросы начдива и свои ответы и понял, что за время рекогносцировки он незаметно сумел устроить мне экзамен по военному делу. И кроме того, убедился, насколько мы правильно понимаем намеченный им план форсирования Вятки.
Вернувшись в штаб, встретил комиссара дивизии Г.Н. Пылаева. Удивительно простой и общительный человек. Взгляд карих глаз внимательный, доверительный, голос мягкий, спокойный, но каждое слово — как гвоздь вбивает в самое темя. В общем, достойный соратник Азина. Он привез к нам нового комиссара полка Павла Ивановича Денисова. Я был рад этому: полк без комиссара — что лодка без весел.
