Подвижная группа 5-й танковой армии — 1-й и 26-й танковые корпуса — и 4-й танковый корпус 21-й армии к середине первого дня наступления завершили прорыв тактической обороны противника и вышли на оперативный простор. Развернулись бои в глубине обороны противника. Наши войска, преодолевая сопротивление врага, успешно развивали наступление.
Как же был встречен этот день в штабе Паулюса?
18 и 19 ноября Паулюс вел наступательные бои в Сталинграде. В своей книге «Поход на Сталинград» Ганс Дёрр свидетельствует:
«6-я армия в тот день (19 ноября. — В. Ч.) еще не чувствовала непосредственной угрозы, и поэтому ее командование не считало нужным принять решительные меры. В 18 часов командование армии сообщило, что на 20 ноября оно намечает в Сталинграде продолжать действия разведывательных под разделений»
[19].
И только в 22 часа того же дня последовал приказ командующего группой армий «Б» барона фон Вейхса.
Приказ фон Вейхса гласил:
«Обстановка, складывающаяся на фронте 3-й румынской армии, вынуждает принять радикальные меры с целью быстрейшего высвобождения сил для прикрытия фланга 6-й армии и обеспечения безопасности ее снабжения по железной дороге на участке Лихая (южнее Каменск-Шахтинский), Чир. В связи с этим приказываю:
1. Немедленно прекратить все наступательные операции в Сталинграде, за исключением действий разведывательных подразделений, сведения которых необходимы для организации обороны.
2. 6-й армии немедленно выделить из своего состава два моторизованных соединения, одну пехотную дивизию и по возможности одно моторизованное вспомогательное соединение, подчинив их штабу 14-го танкового корпуса, и, кроме того, как можно больше противотанковых средств и сосредоточить эту группировку поэшелонно за своим левым флангом с целью нанесения удара в северо-западном или западном направлении»
[20].
Но, как свидетельствуют очевидцы, и после этого приказа в 6-й армии еще не возникло тревоги, немецкие генералы еще не поняли, что час их пробил.
Минула ночь. Пришел срок переходить в наступление Сталинградскому фронту.
Опять над Волгой и приволжскими степями — туман. Ночью то замораживало, то отпускало, на рассвете начался снегопад. Опять наша авиация не сможет поддержать наступление.
Сталинградский фронт переходил в наступление силами нашей, соседней 64-й армии, 57-й, и на левом фланге удар наносила 51-я армия. Развить наступление должны были 13-й танковый корпус под командованием полковника Т.И. Танасчишина и 4-й механизированный корпус под командованием генерал-майора танковых войск В.Т. Вольского. Вводился в бой и 4-й кавалерийский корпус под командованием генерал-лейтенанта Т.Т. Шапкина. 4-й кавкорпус почти целиком состоял из кавалеристов Среднеазиатских республик: из казахов, киргизов, узбеков, таджиков и туркмен.
Туман начал рассеиваться только в десятом часу утра. Несколько раз командующий фронтом А.И. Еременко переносил срок начала артподготовки.
Орудия и минометы открыли огонь в 9 часов 30 минут утра.
Удар наносился в 60–70 километрах от командного пункта 62-й армии в районе озера Сарпа.
В городе также шел бой. Мы навязывали бой штурмовыми группами.
Штаб фронта 19 и 20 ноября проявлял все ту же озабоченность поведением противника: не начинает ли он отводить свои войска?
Но должен сказать, что, если Паулюс и принял бы решение отвести войска из города, сделать это ему было бы нелегко. Одно дело при запланированном отходе оторваться от противника на открытой местности, другое дело — на улицах города. Позиции в городе перепутались, переплелись чуть ли не в шахматном порядке наши опорные пункты обороны и пункты обороны противника.
Документы, которые мы получили после войны, говорят о том, что в штабе 6-й армии, несмотря даже на вечерний приказ фон Вейхса, до середины дня 20 ноября не осознали размеров надвигающейся катастрофы.
Свой приказ о наступлении на 20 ноября Паулюс не успел отменить. Он еще наступал!
К середине дня 20 ноября войска Сталинградского фронта осуществили прорыв.
В 13 часов вошел в прорыв 4-й механизированный корпус, в 16 часов на своем участке устремился в глубину обороны противника 13-й танковый корпус. В 22 часа вслед за 4-м мехкорпусом двинулся 4-й кавалерийский корпус, развивая наступление на запад.
Во второй половине дня 20 ноября Паулюс на совещании в своем штабе впервые заговорил о серьезной опасности. Он предупредил, что может создаться критическая обстановка. Но он был сдержан. В общей путанице, при разрывах в связи, в непривычной для них обстановке немецкие генералы еще не сориентировались.
Только к вечеру 20 ноября начали поступать сообщения к Паулюсу о полном разгроме не только румынских, но и немецких частей резерва.
Паулюс переменил местонахождение командного пункта, но уже в ночь на 22 ноября ему пришлось поспешно вновь искать более спокойное место.
Вечером 20 ноября мы в штабе 62-й армии еще не имели точных сообщений об обстановке в полосах наступления наших войск. Наше командование подводило итоги, все находилось в движении, и надо было считаться с опасностью утечки информации в руки противника.
Нам ничего не оставалось, как слабыми силами сковывать противника в городе. Мы ждали подхода и соединения с нами наступающих войск с севера.
21 ноября не принесло никаких изменений в городе.
По Волге по-прежнему шла шуга. Переправы не работали. Туман, снег. Даже в короткие перерывы в снегопадах вражеская авиация над позициями не появлялась. Бои шли с прежним ожесточением, но скоплений противника для усиленных ударов наша разведка не наблюдала.
Хотя бы поэтому мы могли судить, что наше наступление развивается успешно.
А между тем Паулюс, командующий 6-й армией, метался с одного командного пункта на другой. Из Голубинской он бежал в район Гумрака ночью. В расположении его штаба началась паника.
Теперь мы знаем, что 21 ноября, поздно вечером, когда штаб 6-й армии спасался бегством от советских танков, в Нижне-Чирскую, где работала немецкая штабная радиостанция, пришла радиограмма от Гитлера. Она гласила:
«Командующему армией со штабом направиться в Сталинград. 6-й армии занять круговую оборону и ждать дальнейших указаний».
Если Паулюс уже начал представлять размеры катастрофы, испытав силу наших ударов, то в далекой немецкой ставке Гитлер еще тешил себя уверенностью в своей непобедимости.
Паулюс запаниковал.
Еще наши войска не сомкнули кольца окружения, а Паулюс 22 ноября в 18 часов радировал в штаб группы армий «Б»:
