Чтобы не проливать лишней крови, гарнизону было предложено капитулировать. Гитлеровцы после долгих переговоров попросили у наших бойцов хлеба. Наши сжалились над голодными и передали несколько буханок. Получив хлеб и, по-видимому, подкрепившись, гитлеровцы снова начали отстреливаться.
После таких «дипломатических переговоров» наши воины быстро связались с артиллеристами, которые выкатили несколько орудий и прямой наводкой начали в упор расстреливать этот опорный пункт. Когда он был взят, оказалось, что его гарнизон состоял из отчаянных головорезов. На груди почти у каждого было несколько гитлеровских наград.
25 января мы почувствовали приближение своих войск с запада, и 62-я армия вышла на западные окраины заводских поселков Сталинграда. Дивизии Горишного, Соколова, Людникова, Гурьева и Родимцева повернули на север, на уничтожение северной группы фашистских войск в районах заводов и заводских поселков. Дивизия Батюка была повернута на юг против южной группировки противника. Наступило 26 января — день долгожданного соединения войск 62-й армии с частями армий Батова и Чистякова, наступавшими с запада.
Вот как проходила эта встреча.
На рассвете с наблюдательного пункта сообщили: гитлеровцы в панике, мечутся, слышен грохот машин, показались люди в красноармейской форме… Видны тяжелые танки. На броне надписи: «Челябинский колхозник», «Уральский металлист» и т. д.
Гвардейцы дивизий Родимцева, Гурьева, Батюка и других с красным флагом побежали вперед.
Эта радостная, волнующая встреча состоялась в 9 часов 20 минут утра в районе поселка Красный Октябрь. Капитан А.Ф. Гущин вручил представителям частей армии Батова знамя, на алом полотнище которого было написано: «В знак встречи 26.1 1943 года».
У суровых, видавших виды воинов сверкали на глазах слезы радости.
Гвардии капитан П. Усенко доложил генералу Родимцеву, что знамя от его прославленных гвардейцев принято.
— Передайте своему командиру, — сказал генерал Родимцев, — что у нас сегодня счастливый день: после пяти месяцев тяжелой и упорной борьбы мы встретились!
Шли стальные крепости — тяжелые танки. Танкисты, высунувшись из люков, приветственно махали руками. Могучие машины двигались дальше, к заводам.
Вскоре встретились представители других подразделений 62-й армии с частями армий Батова, Чистякова и Шумилова.
Противник продолжал еще оказывать сопротивление, но с каждым днем все больше вражеских солдат и офицеров сдавалось в плен. Бывали случаи, когда несколько советских воинов захватывали в плен сотни гитлеровцев.
31 января воины 64-й армии взяли в плен командующего 6-й армией генерал-фельдмаршала Паулюса и весь его штаб. В этот день южная группировка немецко-фашистских войск полностью прекратила сопротивление. Бои в центральной части города закончились. К вечеру этого же дня воины 62-й армии захватили штаб 295-й пехотной дивизии во главе с ее командиром генерал-майором Корфесом, а также находившихся там командира 4-го армейского корпуса генерал-лейтенанта артиллерии Пфеффера, командира 51-го корпуса генерал-лейтенанта фон Зейдлиц-Курцбаха, начальника штаба 295-й дивизии полковника Дисселья и несколько старших штабных офицеров.
Гитлеровские генералы были пленены тремя бойцами 62-й армии во главе с восемнадцатилетним комсоргом полка связи Михаилом Портером, который до Сталинграда сражался под Одессой, Севастополем и Керчью.
Вечером 31 января я, Гуров и Крылов опрашивали в моей землянке, уже просторной и светлой, пленных немецких генералов. Видя, что они голодные и нервничают, беспокоясь за свою судьбу, я распорядился принести чай и пригласил их закусить. Все они были одеты в парадную форму и при орденах. Генерал Отто Корфес, беря в руки стакан чаю и бутерброд, спросил:
— Что это, пропаганда?
Я ответил:
— Если генерал считает, что этот чай и закуска содержат пропаганду, то мы особенно не будем настаивать на принятии этой пропагандистской пищи.
Такая реплика несколько оживила пленных, и разговор наш продолжался около часа. Больше других говорил генерал Корфес. Генералы Пфеффер и Зейдлиц отмалчивались, заявив, что в политических вопросах они не разбираются.
Генерал Корфес в беседе развивал мысль о том, что положение Германии того времени имеет много общего с положением, в котором она была во времена Фридриха Великого и Бисмарка. Генералы Пфеффер и Зейдлиц сидели и, произнося время от времени «яволь» и «найн», плакали.
В конце концов генерал-лейтенант фон Зейдлиц-Курцбах сказал:
— Что с нами будет в дальнейшем?
Я сказал ему об условиях содержания в плену, добавив, что они могут носить, если пожелают, и знаки отличия, и регалии, кроме оружия.
— Какого оружия?.. — как бы не понимая, поинтересовался Пфеффер, глядя на Зейдлица.
— У пленных генералов, — повторил я, — не должно быть при себе никакого оружия.
Тогда Зейдлиц вынул из кармана перочинный нож и передал его мне. Я, конечно, вернул ему этот нож, сказав, что подобное «оружие» мы не считаем оружием.
Генерал Пфеффер спросил меня:
— Где находились вы и ваш штаб (62-й армии) во время боев за город до 19 ноября?
Я ответил, что мой командный пункт и штаб армии находились все время в городе, на правом берегу Волги. Последнее место командного пункта и штаба было здесь, где находимся.
Тогда генерал Пфеффер сказал:
— Жаль, что мы не верили своей разведке. Мы могли бы вас вместе со штабом стереть с лица земли.
Опросив пленных генералов, мы отправили их в штаб фронта, пожелав поскорее изучить и познать советскую действительность, чтобы избавиться от заблуждений, от гитлеровского угара.
Забегая несколько вперед, скажу, что в 1949 году я снова встретился с генералом Отто Корфесом в Берлине. Он был в то время активным работником Общества германо-советской дружбы. Мы с ним встретились уже как старые знакомые.
Я работал председателем Советской контрольной комиссии и помогал немецким товарищам восстанавливать разрушенное войной народное хозяйство. Бывший генерал-майор Отто Корфес много сделал для укрепления дружбы между германским и советским народами. Отто Корфес был не одинок. Многие немецкие генералы, офицеры и солдаты, поняв правду, стали бороться за мир, за новую Германию.
6
После ликвидации южной группы немецко-фашистских войск северная группа продолжала еще сопротивляться, хотя было ясно, что полная ликвидация ее является делом нескольких часов.
Утром 2 февраля 1943 года мы с Гуровым прибыли на свой наблюдательный пункт, который находился в развалинах заводской конторы завода «Красный Октябрь». Тут же недалеко были наблюдательные пункты командиров дивизий Людникова, Соколова и Горишного. Последний удар 62-я армия наносила на заводы Тракторный и «Баррикады» и их поселки. В наступлении участвовали дивизии Горишного, Соколова, Людникова, Гурьева, Родимцева и бригада Штриголя. Одновременно на северную группировку противника наступали с запада и северо-запада части соседних армий. Наступление началось в 12 часов дня.