– Погоди, погоди, я признаю вину. И больше так не буду! О’Кей? Хватит нравоучений. Нам же еще распространителя похоти искать! Забыл?
Богомол смотрит с презрением, левый глаз у него дергается, четки хрустят в кулаках. Наверняка представляет, как сам мне руки отрубает. Обе и по локоть.
– Ты завидуешь! – неожиданно понимаю я. Точно! Иначе, с какой стати человеколюбивый Святоша начнет угрозами сыпать!?
– Вы нарушили заповедь «не прелюбодействуй»!
– Да ладно тебе! Я девственник! Честно! Хочешь проверить?
Лютая несправедливость. Но я тоже шутки шутить умею.
– Что вы делаете?! Не смейте трогать меня своими грязными руками.
– Да я их об рясу вытер.
Твою.
– Сестра Литиция!
– Она была сильнее меня!
– Покайтесь!
– Я пострадал при исполнении служебных обязанностей, а ты еще и крови требуешь!
– Изыди! – и даже крестом мне в грудь упирается. У него их по карманам распихано штук пять. Один тяжелее другого.
Я развожу руками.
Экзорцизм на мне уже пробовали.
– А вдруг я ее лизал? – ляпнул и рот себе закрыл.
Язык мой враг мой. Не хочу лишиться врага.
***
По адресу, который назвала Элизабет, проживает наследный принц Вильгельм IV, второй человек в очереди на престол Великобритании. Его дом возвышается над прилегающими строениями монументальным памятником казнокрадству. Он трехэтажный, с колоннами, мраморной скользкой лестницей и хмурым дворецким.
Когда мы появляемся на пороге его резиденции, надменный лакей выталкивет нас и приказывает, запросить аудиенцию в письменной форме.
С трудом сдерживаю себя, чтобы не расписать запрос ему прямо на лице!
Вильгельм IV снисходит до встречи через неделю, после трех писем и одной угрозы.
Вычурно, Богато продолжается внутри: от волосатых ковров на полу до огромной люстры, из-за которой я спотыкаюсь и сигаю носом в пол. Спасибо, Преподобной реакции, за три миллиметра до столкновения поймал.
Выглядит принц, как две сестры Жозефины. Огромный мужик с огромными руками, ступнями и просто гигантским носом. В прекрасно подогнанном костюме синего цвета и пельменями на месте рта. И ему ни много ни мало 65 лет!
Вот вам, бабы! Ждете принца?
Берите!
Красавец, целый королевич! Целое королевство, можно сказать!
Ведь хорошего человека должно быть много!
Дружок-пирожок поднимается с дивана с колыханием и приветствует только Богомола всея Англии. Женщин, оказывается, знать ни во что не ставит и не замечает.
Злорадно сажаю надменного старикашку на безуглеводную диету и силовые тренировки по шесть раз в неделю.
Константин складывает пальцы и дышит в них. Я уже успел заметить, что так он делает, когда нервничает. А если четки перебирает – это совсем аминь.
– Одна женщина, не стоит упоминать ее имя, призналась, что встречалась с вами на мостовой Темзы. И имело место деяние Господу нашему не угодное.
Принц наклонил голову, пытаясь прорваться сквозь велеречивые обороты Богомола. Я признаться, тоже не совсем понимал к чему весь этот разговор. Принц, второй наследник английского престола, вряд ли признается, что соблазнил и демонизировал жену простого промышленника.
– Не знаю, о чем вы говорите, – отвечает Кругляш.
Но Святоша не сдаётся:
– И возможно, вы хотите исповедаться?
Я даже хихикаю такой наивности. На меня смотрят все собравшиеся в гостиной (подозреваемый, Костик, дворецкий, две служанки и один лакей).
Черт.
– Думаю, вас обманули святой отец. Назовите дату и время, и я наверняка смогу сказать, где был в тот момент. Не стоит меня в чем-то подозревать. Я уже не в том возрасте. И не в том весе. Что хоть произошло?
– Предполагается, что вы соблазнили замужнюю даму.
Вильгельма IV громко хохочет:
– Весьма польщён вашими подозрениями.
А мужик ничего! С юмором!
– У вас есть невеста…
– Вы же понимаете, что свадьба только для получения титула. Мне неприятны подобные предположения.
– Ни в коем разе не хотели вас оскорбить, – Богомол сама невинность.
– Это всего лишь не подверженные слова обиженной женщины.
– Я ничего не говорил об обиде, – говорит Константин и медленно передвигает бусину на четках. Так чтоб даже не звякнула.
– Право, об этом легко догадаться.
– И все же, – Святоша скрещивает взгляд с престарелым принцем.
Я комментирую происходящее по-своему: Идет последняя минута матча. Голкипер выходит один на один с вратарем…
– Вы окажите мне честь, если посетите празднование моих именин. Через неделю, – невинно улыбается Пирожок.
– В какие игры вы играете, Ваше высочество? – Святоша даже привстаёт, чтобы лучше видеть лицо собеседника. Синие глаза горят. Зубы стиснуты до скрежета.
Размахивается! Бьет!
– Вся наша жизнь – прелюдия к смерти, Ваше преосвященство. Это не игра, это агония.
– Благодарю за приглашение. Обязательно придем.
– Прощайте, святой отец.
Мимо!
Потому что не придем, не вспомним. И вообще лезть больше к принцу не станем.
Сойдя с высоких мраморных ступенек, Константин садится на последнюю, укладывает голову в ладони и замирает. Просто памятник скорби и печали.
– В чем дело? – Трогаю его за плечо.
– Это очень опасный человек, сестра Литиция. Не ходите по улицам одна.
– Дмитрий.
– Мне больше нравится «Литиция», – железобетонно настаивает Константин.
А через неделю мне отрубают мизинец на левой руке.
Вот, Богомол в юбке, никогда его не прощу!
17. Элемент неожиданности
Ну, нет, господа, теперь я не умру, пока этого Преподобного не пристрелю. Обещаю.
Мое наказание исполняют в госпитале Святого Павла, что находился в соборе этого же Павла.
Мы приходим туда, как на прогулку. Меня усаживают на койку, спрашивают:
– Вы готовы?
Невинно уточняю:
– К чему?
И все. Нет десятого ненужного пальца. Есть только черная бесконечная ненависть.
Один резкий молниеносный удар! Режет очкастый старик, лечит слезливая Пионика. Они мясорубами на досуге подрабатывают?! Что за неожиданный навык для церковных людей?!
