После ужина им позволяют поиграть с час. Кес берет Лин с собой и знакомит с товарищами по играм. Похоже, он ею гордится. И уж точно гордится, что может пройти по полуразрушенной кирпичной стене на пустыре за домами. А когда Лин замечает, что он поранил колено, Кес только насмешливо фыркает в ответ. Лин легко вливается в кучку детей, которая наблюдает, как Кес перепрыгивает по неровным кирпичным зубцам. Да, они подмечают, что выговор у нее не местный, и вполуха выслушивают ее историю, но вскоре она уже часть компании.
Спускаются летние сумерки, темнеет, и дети вспоминают, что пора по домам. Они несутся словно стайка птичек. Напоследок, прежде чем скрыться по домикам, кратко обмениваются планами на завтра. В доме номер десять суета улеглась. Тетушка прибрала в кухне и теперь вяжет; дядя сосредоточенно читает под единственной лампой в кухне. Кес, Али и Лин моются у раковины, по очереди идут в уборную. «Trusten», – произносит тетушка, это сокращение от welterusten, то есть «спокойной ночи».
Дети ложатся в одной комнате, а взрослые и малышка Марианна – в другой. Кес и Али засыпают быстро. Лин лежит и слушает их ровное дыхание. Сколько она себя помнит, ей никогда не приходилось ночевать в одной комнате с кем-то. На миг Лин вспоминает свою детскую на Плеттерейстрат. Дома мама всегда приходила к ней – подоткнуть одеяло, погладить по голове, а потом и поцеловать на ночь.
* * *
Утром девочку расталкивает Кес. Каникулы еще не закончились, он решил пойти ловить головастиков. Кес знает место, где они водятся даже в августе, и зовет Лин с собой. Под бдительным взглядом тетушки они быстро расправляются с хлебом и сыром и выскакивают за дверь. Ярко светит солнце, Лин даже не замечает утреннего холодка и вслед за Кесом бежит по пустым переулкам.
Через десять минут они уже в пригороде – кругом фермы и промышленные склады. Тут-то и водятся головастики: в застойной канаве, к которой спускается скользкий склон, поросший травой и ежевикой. Кес осторожно сползает по нему. В правой руке палка, он опирается на нее, чтобы не упасть, в левой – банка. Он оглядывается на Лин, потом окунает банку в воду. Сначала Лин никак не поймет зачем, но вид у Кеса довольный. Он подносит склянку к глазам, потом выкарабкивается по откосу назад. Теперь банка до краев полна мутно-зеленой воды, которая выплескивается Кесу на руку.
Лин едва решается потрогать мокрую банку, поэтому не сразу различает в воде странное существо с лапками и хвостом. Она никогда такого не видела, хотя в школе им и рассказывали про головастиков. Этот похож на неправильную лягушку. Вскоре и Лин осмеливается поймать одного и вдруг понимает, что съезжает по скользкому откосу в канаву. Она случайно зачерпывает ботинком воду, и – о ужас! – кажется, что-то забирается внутрь. Кес – само спокойствие, подбадривает ее, подсказывает, как ловчее действовать. Вскоре они уже трудятся слаженно, как два давних товарища, Лин шарит в воде все увереннее, и воздух звенит от восторженных воплей. Наконец набирается полная банка крошечных чудовищ. Внимательно изучая улов через стекло, Кес и Лин дают каждому имя, придумывают, какой у кого характер, а потом опорожняют банку над мутной канавой.
Общее приключение связывает Кеса и Лин крепкой дружбой. Будут и другие вылазки. Кес учит девочку звонить в чужие двери, быстро прятаться неподалеку и высматривать, что будет. Еще они забираются на большой мост над каналом и глядят на баржи, а Кес кидает вниз камушки, стараясь попасть в цель. Стрелок он меткий, и частенько оба, довольные, слышат звон разбитого стекла. Весь Дордт и его окрестности служат им площадкой для игр, и Кес с Лин исчезают на целый день – летний, невероятно длинный день. Они живут по правилам, которые сами себе придумали, радуясь своей вольной жизни, как умеют лишь дети. А домой на Билдердейкстрат они возвращаются героями-завоевателями, достойными ожидающего их пиршества из картошки, брюссельской капусты и тефтелей.
Впервые в жизни у Лин не болит живот. Она с аппетитом ест в маленькой кухне, ей нравятся суета и гам, она упивается свободой. Дома она нянчится с маленькой Марианной, кормит ее, рассказывает сказки – по фразе на каждую ложку. Как и все, Лин выполняет домашние правила – соблюдает чистоту, встает, ложится спать, ест в определенное время, – но вообще-то от нее почти ничего не требуют. Тетушка готовит, стирает, моет, убирает, как будто даже не задумываясь, а к ужину любой может привести друзей. Если вечером дядя занимается, все притихают. Лин его немножко боится, но и восхищается без меры. Окружающие ловят каждое его слово и всегда выполняют все, что он ни скажет.
Через месяц Лин снова садится за парту, а 7 сентября 1942 года ей исполняется девять лет. Ей предлагают выбрать ужин на свой вкус, и она решает: пусть будет брюссельская капуста. После завтрака тетушка вручает ей несколько писем и посылок из дома. Лин привезли в Дордт в начале августа, и впереди было три праздника: ее день рождения (самый важный), потом мамин (до него еще очень долго – и к 28 октября она, конечно, уже окажется дома), а потом, в далеком декабре, папин день рождения, даже после Синтерклааса
[4]. И вот наступает первый торжественный день. Лин прежде всего открывает посылки: две большущих коробки конфет, одна из них – с лакричными пастилками, Лин берет сначала штучку, потом две. Еще что-то вязаное и книга, которую она откладывает в сторону.
Писем четыре. Так странно сидеть с ними в тишине гостиной, где она почти не бывала с тех пор, как приехала. Первое от папы, в правом верхнем углу – крупные буквы «7 сентября», чтобы Лин прочла его вовремя. Она узнаёт папин безупречный наклонный почерк – таким же написаны стихи на первой странице ее альбома. Письмо в целых четыре страницы.
Дорогая Линтье!
Я пишу это письмо по случаю твоего дня рождения. Поздравляю, тебе исполнилось девять, желаю тебе еще много-много раз отмечать этот праздник и вспоминать сегодняшний. Конечно, мы снова будем вместе и отметим твое девятилетие еще раз. Мама шлет тебе подарок (уж не знаю, что в нем), и поэтому я тоже посылаю свой: прилагаю один гульден, купи что хочешь или угости друзей, если у вас есть карточки на сладости.
Мне сообщили, что тебе там хорошо и что ты учишься плавать. Ты уже хорошо плаваешь?
Мы всегда рады новостям от тебя, и, если ты не очень занята, напиши нам, что у тебя нового. Пусть получится короткое письмо, заодно и тебе будет упражнение по чистописанию. Ты, наверно, уже снова пошла в школу? Это хорошо – значит, когда вернешься, не отстанешь от остальных.
Хей, Лин, я видел меню твоего праздничного ужина: выглядит аппетитно. Думаю, мы в этот день приготовим то же самое, потому что для нас это тоже праздник. («Праздник» или «празник» – как правильно?)
Хотел бы я видеть, как подадут пудинг, когда вы будете сидеть за столом вшестером. Нарисуй его мне, если хочешь, – наверняка он будет большой. Не знаю, кому достанется последний кусок, но думаю, что тебе. Нам надо запомнить это, потому что, когда вернешься, начнем с того, на чем ты закончила.
