Никаких вопросов, никаких ответов – ни дома, ни в церкви, ни в школе. Ни слова о том, что сталось с ее родителями, – ни теперь, ни месяцы спустя. Но в сознании Лин так или иначе укореняется, что они исчезли навеки. Гаагский мир мамы и папы, дедушек и бабушек, дядюшек и тетушек, двоюродных братьев и сестер больше не существует, и его не вернуть даже в мыслях.
Лин снова живет в маленькой спальне со стеклянным окошком над дверью. По воскресеньям – проповеди и изучение Библии, и каждый вечер после ужина она снова читает про деяния апостолов и сражения ветхозаветных царей. Она возвращается в школу, и учительница говорит, что Лин отстала, и задает ей дополнительные задания по математике и истории, и девочка выполняет их вечером, сидя на кровати и завернувшись в одеяло. Она слышит в соседском саду голос Мартье. К де Бондам Лин теперь ходит чаще, ей дают побольше свободы, и она дружит с Корри. Проходит месяц, и вдоль улицы прокладывают доски для тачек: мужчины начинают восстанавливать разрушенные дома. Бетономешалка пока стоит без дела, наготове, и по ободку у нее налипла серая масса, застывшая и ломкая.
Жизнь в Беннекоме идет обычной колеей; уже началось лето, когда Лин слышит на улице треск мотоцикла. Она занимается у себя в комнате, ей до него и дела нет, но замечает, как раздается звонок и госпожа ван Лар идет открывать.
– Лин, это за тобой, – зовет госпожа ван Лар. Голос у нее ровный, и, когда Лин выходит, сама она уже скрылась в кухне и захлопнула за собой дверь.
Только на нижней ступеньке Лин узнает гостя по ботинкам и брюкам. Сердце у нее сжимается – это Эверт ван Лар. На помощь позвать некого, даже если бы девочка и осмелилась, и она бессильно замирает. Дядя Эверт делает шаг вперед и, маслено поблескивая глазками, смотрит на нее, а потом указывает в открытую дверь – на мотоцикл и улицу.
Если закрыть глаза, то как будто ничего не происходит. Лин вцепляется пальцами в стальные ручки и чувствует, как жар мотора обжигает ее голые ноги. В лесу дорога неровная, девочка бьется о сиденье на каждой кочке, а мотор взвывает, потому что дядя Эверт гонит вовсю. Лин изо всех сил старается онеметь и ничего не чувствовать, но оцепенение, которое нашло на нее дома, теперь никак не хочет возвращаться.
Глубоко в подлеске спрятан старый «джип», задвинутый глубоко в кусты, под нависшими кронами деревьев. Дядя Эверт подруливает прямо к машине. Лин понимает – он продумал все заранее. Он прислоняет мотоцикл к штабелю брошенных автомобильных камер. Лин так и сидит, не слезая с мотоцикла. Она зажмуривается и чует вонь моторного масла, которая мешается с запахом мха и листвы. На миг открыв глаза, она видит лобовое стекло «джипа», заросшее мхом. Забираться в кабину нужно по ступеньке возле колеса, и дядя Эверт с расстановкой произносит: «Ты сама этого хотела».
Снова никаких вопросов и ответов, а после этого случая его приезды на мотоцикле становятся столь же будничными, как школа или церковь. Если верить матери и отцу ван Лар, дядя Эверт с Лин «особенно дружны». Супруги не видят ничего необычного в том, что дядя Эверт регулярно забирает девочку, а если и видят, то списывают это на странности самой Лин.
Лето заканчивается, наступает осень, и Лин исполняется двенадцать. Густая зеленая листва облетела, и в лесах теперь светлее. Но земля под ногами холодная и сырая. Старый «джип», к которому дядя Эверт возит Лин, постепенно рыжеет, как и листва вокруг. Фары у него теперь молочно-серые, запотевшие от тумана. В осенних сумерках Лин совсем забывается и уже не помнит, кто она. Девочка все молчаливее, все пугливее, как раненый зверек.
А потом, в середине сентября, за Лин внезапно является совсем другой гость. Лин смотрит с лестничной площадки и не верит своим глазам. Вернулась госпожа Херома!
Едва увидев девочку, Тоок Херома без спросу проходит в дом мимо матери ван Лар. У подножия лестницы она распахивает руки, готовая обнять Лин.
– Линтье, как я рада тебя видеть! – восклицает она.
Час спустя они вдвоем сидят на скамейке, выходящей на пустошь, в лучах бледного солнца. Им предстоит серьезный разговор, и девочка сама должна решить, что для нее лучше.
Сначала – расспросы о ее здоровье и школьной успеваемости. После каждого ответа воцаряется молчание, потому что госпожа Херома записывает что-то в свою книжечку. Иногда она на минуту-другую замирает, размышляя с ручкой в пальцах. Покончив с вопросами, госпожа Херома кладет записную книжку на скамейку, смотрит вдаль на деревья, а потом переводит задумчивый взгляд на Лин. Наконец она говорит:
– Ван Лары присматривают за тобой уже очень давно. Семья у них маленькая, у тебя своя комната, да и Яп, наверно, уже стал тебе как родной брат. Конечно, братья порой раздражают, и в любых семьях случаются ссоры, но Беннеком – славный поселок, и ван Лары хотят, чтобы ты осталась жить у них. Зарабатывать можешь как служанка, выполняя хозяйственные дела. И будешь продолжать учебу: в школе ты успеваешь хорошо. Ну, что ты сама об этом думаешь?
Лин смотрит вниз, сквозь планки скамьи на землю.
Что она об этом думает?
Она не привыкла, чтобы ее мнением интересовались. Лин не сводит глаз с узкой полоски земли и желтой травы.
– Я не хочу тут оставаться, – говорит она словно самой себе.
– А куда бы ты хотела?
Ответ находится мгновенно.
– Я хочу обратно к ван Эсам, – твердо отвечает Лин, поднимает глаза и щурится от низкого солнца.
Теперь, произнеся эти слова, Лин как наяву видит дом на Билдердейкстрат, и своего друга Кеса, и Али, и Марианну, и тетушкину кухню. Да, только там, и нигде больше, она снова сможет быть ребенком.
Разумеется, быстро подготовить возвращение не получится. Сначала госпожа Херома должна сама вернуться в Дордрехт и посмотреть, как все уладить. Неделя ожидания тянется долго, и Билдердейкстрат все больше захватывает воображение Лин. Она мечтает пойти купаться с Анни Мокхук, как раньше, или навестить фрау Брёйне, соседку напротив. С каждым днем мир вокруг делается все реальнее. Лин боится, как бы за ней не приехал дядя Эверт – давно уже он так ее не пугал.
Наконец наступает суббота, и приезжает госпожа Херома. Завтрак не лезет Лин в горло, а от дверного звонка сердце у нее подпрыгивает в груди. Госпожа Херома стоит на пороге, занятая разговором с госпожой ван Лар. Потом улыбается и машет Лин, но к ней не торопится, а уходит в гостиную побеседовать со взрослыми. Лин пока отсылают обратно наверх. Она ждет, в животе у нее все сжимается от нетерпения, но вот наконец ее зовут.
– Так, сейчас мы с Лин пойдем прогуляемся, – коротко объявляет госпожа Херома и берет девочку за руку.
Они идут по улице, госпожа Херома что-то говорит. Но у Лин далеко не сразу получается вникнуть в ее слова. У ван Эсов все благополучно, и они шлют Лин наилучшие пожелания. Сейчас они очень заняты: тетушка скоро родит малыша, семья только что переехала в новый дом. Дядя Хенк сменил работу. Теперь он распределяет в городе жилье. Это очень важная работа, и его помощь требуется многим. Кроме того, он неважно себя чувствует после тюрьмы, куда его посадили за то, что в войну он сражался против немцев. Наконец, в Дордрехте сейчас живется не очень хорошо, потому что он сильно разбомблен. Мостов нет, до сих пор голодно, частенько не топят, и отключается электричество. Все это означает, что сейчас Лин нельзя переезжать к ван Эсам.
