– Знаешь, когда я в войну жила в другом месте, один мужчина делал со мной всякое такое, что мне не нравилось.
Кес замедляет шаг.
– Какое такое? – мгновенно заинтересовавшись, спрашивает он.
Лин не думала, что придется отвечать, и ей не подобрать слов.
Правда, она знает слово, которое, вытаращив глаза, шептали друг другу девчонки в классе.
Изнасилование (verkrachten).
– Он меня насиловал, – произносит она.
Слова застревают в горле.
Кес останавливается как вкопанный.
– Он тебя раздевал? – спрашивает он.
Лин поднимает на него глаза. Каким мальчишкой он вдруг кажется в своем красном галстуке и форменных шортах цвета хаки! Она отворачивается и ускоряет шаг.
Кес сначала отстает, потом нагоняет ее.
– Хей, если ты могла делать это с чужим, то можешь и со мной, – сопит он. Потом, помолчав, неуверенно мямлит: – Я могу тебя заставить.
От этих слов на Лин находит страх, и она бежит.
– Ты придурочная! – кричит Кес ей вслед, но догнать не пытается.
Весь разговор – не больше минуты. Кес, четырнадцатилетний подросток, не осознающий своих сексуальных ощущений, вряд ли вообще думал о нем. Позже он рассказал об услышанном родителям, а те попробовали поговорить с Лин. Но для того, что случилось с ней в Эде и Беннекоме, слов не находилось. В те первые пять лет после войны у нее вообще едва ли были слова для переживаний. Поэтому изнасилования оставались запертой частью существа Лин – о ней никогда не говорилось, но ее ощущали едва ли не все.
Через некоторое время Лин шагает по широкой аллее парка Оранских, обрамленной деревьями. Под ногами хрустит гравий. Она идет в Высшую городскую школу на вступительный экзамен. Это средняя школа, где преподают более сложные дисциплины, например геометрию, науки, греческий, латынь; отсюда уже можно поступать в университет, хотя Лин пока ни о чем подобном не задумывается. Почти год назад, получив табель с отличными отметками по всем предметам, она услышала от учителей, что ей стоит попытаться поступить в Высшую школу. Ей даже давали дополнительные подготовительные уроки. Правда, большинство из них Лин, притворившись больной, пропустила.
Ее пугает мысль не столько о школе, сколько о том, как отреагируют дома. Однажды, когда она принесла из библиотеки книгу на английском, Ма сказала: «Да ты тут ничего не разберешь. Смотри не задавайся!» Эта фраза застряла у Лин в памяти, как камушек в ботинке. Кес и Али уже учатся в Колледже базового образования (там предметы полегче), но каково будет, если Лин вдруг окажется одной из зазнаек – учениц Высшей школы?
Со всех сторон стекаются дети; кое-кого провожают родители, торопливо твердя последние наставления. Здание школы огромное: к парку обращены ряды и ряды высоких пустых окон. Притихшие абитуриенты толпятся у боковой двери, ковыряя гравий носками ботинок. Через двадцать минут дверь открывается и какой-то усач приглашает всех внутрь.
Тут пахнет мелом, хлоркой, школьными завтраками и мокрой тряпкой. Напротив стены с кафедрой и часами тянутся ряды деревянных скамеек. На них через равные промежутки разложены маленькие стопки отпечатанных листков текстом вниз. Это экзаменационные билеты. Просторный зал наполняется эхом: все со скрипом двигают скамьи и рассаживаются.
Ну вот, началось! Усач дает команду, и все принимаются лихорадочно шуршать бумагами. Девочка рядом с Лин уже строчит, то и дело высовывая кончик языка.
Первая часть – устный счет, черновики не разрешаются. Лин смотрит в свой билет.
1. 88 – … + 8 = 70
2. 3 / 125 = …
Соседка Лин считает очень быстро.
Каково-то будет учиться в Высшей школе? Лин смотрит на побелку поверх стенной обшивки и на часы.
1. 88 – … + 8 = 70
Правда ли, что почти все ученицы этой школы задаваки и гордячки?
1. 88 – … + 8 = 70
А если она поступит, как к этой новости отнесутся дома? От одной мысли Лин бросает в дрожь. Она уже видит, как Кес фыркает над каким-нибудь «словечком из Высшей школы», которое она подхватит от одноклассниц. И как в глубине души будет задета за живое Али, словно Лин ее предала, хотя внешне старшая сестра покажет, что готова помочь. А что скажет Па? Он ведь чуть не каждый вечер занимается за обеденным столом. Что будет, если Лин принесет домой какие-нибудь учебники по геометрии, греческому или латыни? Стоит девочке подумать о Па и Ма, как она сгорает от стыда.
Лин решает, что не хочет поступать в Высшую школу и выделяться, превратившись в «задаваку». Поэтому минут через пять она криво пишет в заданиях любые ответы, которые взбредут в голову.
Через несколько недель приходит ответ: Лин сдала экзамен неудовлетворительно. Принять в школу ее могут, но поступать все же не рекомендуется. И Лин с облегчением решает пойти в то же училище, что и Кес.
Так что жизнь в доме идет по-прежнему. В училище Лин – на класс младше Кеса, а он тем временем дорастает до старосты. И, в общем, жизнь вполне радостная. После Хенка появляется еще один малыш, Герт Ян. Каникулы на взморье, поездки надолго к бабушке и дедушке в Стрейен. А кроме того, у Лин еще есть Вим из отряда, с которым они даже обручились, но в конце концов порвали.
Разумеется, в семье не обходится без трений. Если начистоту, то Па очень неуравновешен, да и Лин может вспылить. Порой она так вскипает из-за какой-нибудь несправедливости, что без оглядки выплескивает ярость. В таких случаях Па ей всыпает, и больно. Однако такое случается и с Кесом (Ма при этом тоже всегда кричит и отчаянно старается остановить наказание), да и на улице нередко видишь, как ребенку влетает от рассерженного отца. Жаловаться Лин не на что. Ей живется куда лучше многих.
Приходит время, и уезжает из дома Али, поступив в медицинский сестринский колледж, а за ней Кес, звезда училища, идет учиться на бортинженера. Потом его берут в «Фоккер», где проектируют самолеты, и он стремительно делает карьеру в этой компании. А что же Лин? Ей хотелось бы работать с детьми. В Амстердаме есть учреждение, которое бы ей подошло, – дом ребенка. Там можно жить и учиться, а на выходные возвращаться в Дордрехт. Через год Лин сможет поступить в педагогический колледж Миддело в Амерсфорте и там получить квалификацию в области социального попечения.
Итак, в 1950 году семнадцатилетняя Лин садится в поезд и едет в большой город, а там трамваем добирается до роскошной виллы, окруженной оградой. На новом месте ей выдают форму: синее платье и белый фартук. Вечерами Лин бывает одиноко, потому что на ночь остаются немногие студентки, разве что выпадает дежурство, а она никогда никуда не ходит. Но работа ей нравится. Сюда принимают детей с проблемным поведением, занимаются с ними, внушая им уверенность в себе и вытаскивая из «ракушек». Лин берется за устройство небольших концертов для детей, что играют на блокфлейте.
