– Не надо, не лезет ничего, – проскрипел Дмитрий. – Феликс здесь?
– А как же.– Никанор кивнул и указал подбородком на арочный проход, ведущий в главный офис. – Где-то тама.
Директор стоял у окна, на подоконнике которого раскинул пестрые листья цветок диффенбахии, и смотрел, как в солнечных лучах переливается весенняя капель.
– Феликс, привет.
На ходу расстегнув бушлат, районный участковый отодвинул стул от ближайшего стола и тяжело присел.
– Здравствуй, Дима, – ответил тот не оборачиваясь. – Как самочувствие?
– Жить трудно, но можно. Слушай, я тебе материалы приносил? А то тут помню, тут не помню. Эти коньяки, даром что французские…
– Приносил.
– Ты их смотрел?
– Смотрел.
– Что-нибудь высмотрел?
– Да.
– И что?
– Все эти люди умерли в одно и тоже время.
Сдвинув брови к переносице, Мухин напряженно уставился на спину в пиджаке цвета крепкого кофе.
– В какое время?
– В час ночи.
– И… и… и что?
– Ничего. Наверное, так совпало.
– Это все?
– В общем-то, да.
– А ты не хочешь пообщаться с родственниками, с возможными свидетелями? Адреса все есть.
Феликс, наконец, повернулся, прислонился к стене и скрестил на груди руки.
– Семенихин твой с ними общался?
– Ну-у-у… да.
– Что-нибудь дало ему это общение?
– Ничего, – тяжело вздохнул Дмитрий. – Но мало ли, вдруг…
– Есть хоть какие-то предпосылки, что это могут быть насильственные смерти?
– В том-то и дело, что нет! И не пропало ничего, не обокрали.
– Ну и с чего ты взял, что общение с родственниками покойных что-то даст если не Семенихину, так мне? Сам-то подумай.
Дмитрий честно попытался подумать, но этот сложный процесс пока еще ему не давался, что и отразилось на курносом веснушчатом лице. И тогда он страдальчески воскликнул:
– Но ведь отчего-то же они умерли! Не может быть, чтобы просто так, без причины!
– Это лишний раз говорит о том, как мало нам известно о природе человеческого организма.
– Так что же нам с Семенихиным делать?
– Вы – полиция, вот и делайте свою работу.
Мухин закрыл глаза и с умирающим видом потер лоб и виски.
– Да не оставлю я эти истории, не переживай.
Услышав это, участковый моментально воскрес.
– Тогда на связи, да? – Он встал со стула и принялся застегивать бушлат. – Любая помощь, все, что в моих силах…
Феликс утвердительно кивнул, и Мухин потопал на выход.
Когда он скрылся в коридоре, Феликс взял мобильный телефон и набрал номер Вероники. Ответила девушка не сразу. Голос ее звучал вяло и словно расплывался.
– Всё в порядке? – уточнил Феликс.
– Да, просто успокоительных напилась и как во сне теперь. Что вы хотели?
– Есть у тебя телефон мачехи Карины?
– Эрики? Да, теперь есть. Она сама мне позвонила, попросила помочь с похоронами. У нее тут толком ни друзей, ни знакомых, которые могли бы поучаствовать. Дать вам ее номер?
– Не надо. Сама ей можешь позвонить, узнать, где она и какие у нее планы на день?
– Зачем это?
– Надо.
– Ладно, сейчас позвоню.
– Не стоит ей объяснять, зачем ты интересуешься, да?
– Конечно, я ж не совсем дура.
– Надеюсь. – Это Феликс произнес уже отключив телефон.
Через пару минут Вероника перезвонила и сообщила, что Эрика в дальнем Подмосковье, решает вопросы с местами на кладбище, вернется поздно вечером.
– Она решила похоронить их в дальнем Подмосковье?
– Да, говорит, в Москве и ближайших окрестностях очень дорого.
– Понятно. Ладно, спасибо. Если что понадобится – звони.
Сунув телефон в карман пиджака, Феликс пошел в секретарскую.
Там сотрудники агентства в полном составе пили чай с апельсиновым кексом. Директор обвел взглядом собрание и остановился на Сабуркине. На Валентине красовались синие джинсы, полосатый свитер и серый пиджак. Бывший десантник был свежеподстрижен, гладко выбрит и распространял щедрые волны одеколона на всю секретарскую.
– Валя, что с тобой?
– У меня сегодня важная встреча! С нашей свидетельницей! – ответил Сабуркин и одернул пиджак.
–И зачем ты надел пиджак поверх свитера?
– Тепло и красиво!
– Тепло – может быть, но отнюдь не красиво. Оставь что-то одно.
– Что оставить? – Валентин сосредоточенно уставился на свою полосатую грудь.
– У тебя что под свитером?
– Майка.
– Пиджак с майкой не очень будет смотреться, да? Поэтому сними его и оставайся в свитере.
– Ну, просто в свитере – это как-то стрёмно…
– Пиджак поверх свитера – вот это стрёмно, Валя! Снимай и не позорься! – С этим Феликс повернулся к Алевтине, женщина доедала последний кусочек кекса. – Сейчас поедем с тобой, посмотрим одну квартиру.
– Какую? – Аля деловито стряхнула с юбки крошки, всем своим видом демонстрируя полную боевую готовность.
– Мачехи Карины.
В секретарской повисла тишина.
– Думаешь, она может быть причастна? – спросил Гера.
– Вот и посмотрим, пока убитая горем вдова выбирает на кладбище места подешевле в дальнем Подмосковье.
– Так, может, у нее реально денег нет, – пожала плечами Арина.
– Может. Поехали, Аля.
Уже в машине Алевтина запоздало вспомнила о сигнализации.
– Понадеемся, что обойдется, – ответил Феликс, выезжая на трассу. – Если стоит, то съезжу еще раз с Валентином, когда он закончит со своими встречами.
Немного помолчав, Аля сказала, глядя в окно на проплывающие мимо дома и машины:
– Если мачеха постаралась, то зачем? Чего ей не хватало? Падчерица все равно жила отдельно, никак ее не касалась.
– Откуда же знать? Мы понятия не имеем, что это за семья, как она жила и чем дышала.
– А что мы хотим найти в квартире?
– Посмотрим. Может, что-нибудь да найдем.
Проживала вдова недалеко от парка Лосиный остров, в многоэтажке среднего класса, поэтому кроме домофона на двери подъезда никаких других препятствий не возникло. Минут пять ожидания – из подъезда вышли жильцы, и Феликс с Алевтиной смогли войти.
