Заглянув внутрь, Феликс сказал:
– Спускаемся.
Директор спрыгнул вниз, минуя лестницу, Никанор последовал за ним, Гере с Валей пришлось воспользоваться скользкими ступеньками. В полный рост выпрямиться не получалось, свод был довольно низким, вода на полу доходила до щиколотки, но двигаться было можно. Метров через пятьдесят тоннель вдруг разветвился – полуразрушенные стены открывали проходы в какие-то катакомбы.
– И ку-ку-куда дальше? – спросил Гера, клацая зубами от холода.
Никанор втянул ноздрями спертый сырой воздух раз, другой, и велел следовать по тоннелю прямо, никуда не отклоняясь.
– Чего учуял? – поинтересовался Валентин.
– Химозу, известный ужо мне запашок, – хмыкнул старик.
– Значит, существует лаборатория или склад, раз уже здесь запах ощущается, – сказал Феликс.
Они двинулись дальше и через пару минут подошли к покосившейся, сорванной с одной петли железной двери. За дверью оказалась лестница наверх всего в три ступеньки и железная крышка люка. С этой преградой Сабуркин быстро справился, и через пару минут команда забралась в подвал.
Помещение оказалось небольшим, в нем едва помещалось три стола с химическим оборудованием, вдоль стен громоздились коробки, целлофановые мешки.
– Всего-то, – разочарованно произнес Герман, – я уж представил лаборато-о-орию! И чего они тут прямо такого серьезного нахимичить могли?
– Сейчас выясним, – ответил Феликс.
После непродолжительного осмотра помещения картина вырисовалась следующая: на основе сибутрамина и наркотика мефедрона изготовлялся некий препарат под названием «Дюна», там же он и фасовался в небольшие плоские коробочки. К коробочкам прилагался вкладыш, сообщавший, что фантастическая, революционная «Дюна» способствует рекордно быстрому снижению веса, омоложению, раскрытию умственного и творческого потенциала, а также избавляет от депрессии и алкогольной зависимости. Помимо «Дюны» фасовался по пакетикам и чистый мефедрон.
К тому же Никанор опознал все запахи с куска стекла из сапога Плетнева, из чего можно было сделать вывод, что яд тоже приготовили в этой лаборатории.
– Надо же, какой содержательный подвальчик, – покачал головой Сабуркин. – Звоним Мухину?
– Рано еще, – Феликс прошелся по подвалу, снимая обстановку на камеру телефона.
– Да почему же? – удивился Гера. – Столько улик!
– Потому что мы должны свое дело до конца довести. Помните, над чем мы работаем?
– Ищем убийцу Плетнева, – нехотя ответил Валя. – И что, просто так уйдем, с пустыми руками?
– Не совсем.
Феликс взял по образцу каждого вещества, и команда покинула лабораторию.
Выбравшись на поверхность, они закрыли ход и тщательно утрамбовали землю, но примятая трава осталась лежать четким, заметным прямоугольником. Избежать нежелательного внимания посторонних к подземелью помог Герман. Присев на корточки, парень начал легонько касаться смятых травинок, они стали распрямляться, и спустя пару минут газон обрел прежний вид.
Оставляя за собой грязные следы, сотрудники агентства «ЭФ» направились к своим машинам.
– Феликс, откуда тебе известно про этот подземный ход? – спросил Гера, чавкая мокрыми кроссовками по асфальту.
– Архитектор поделился как-то за карточным столом, сказал, заказчик у него нынешний с фантазией. Давайте по домам сейчас, – сказал Феликс, открывая дверь «Ауди», – к обеду в офисе соберемся.
– Я Валю с Никанором развезу по адресам, – сказал Гера. – К обеду – когда конкретно?
– Часам к двум, отдохнуть, переодеться успеете.
Они расселись по машинам и разъехались в разные стороны.
Дом встретил Феликса тишиной – уставший от перелетов ворон сопел на спинке кресла в гостиной, в самом кресле так же крепко спал измученный волнениями крыс. Феликс прошел мимо, не потревожив своих подопечных, он направлялся в небольшую комнатку, похожую на кладовую. Зайдя внутрь, мужчина закрыл за собой дверь. В полупустом помещении находилась восковая скульптура в человеческий рост, изображающая Дамиана. Феликс долго смотрел на нее, затем провел пальцами по шее с глубокими следами укусов, по залитым кровью плечам, и повалил скульптуру на пол. Он принялся разламывать, растаптывать воск, пока на полу не осталась лишь груда кусков, да длинные белые пряди парика. Собрав весь мусор в пару пакетов, мужчина распахнул дверь, намереваясь их вынести на помойку, и натолкнулся на свой «домашний зоопарк». Взъерошенные, встревоженные спросонок, ворон с крысой сидели у порога, привлеченные странным шумом в кладовой.
– Доброе утро, – сказал Феликс, и понес пакеты в прихожую, где уже стоял мусорный мешок с его одеждой и обувью.
Ворон с крысой осторожно заглянули в комнатку, поводили клювом, носом, и Дон Вито сказал:
– Прибрался немного, получается, вынес франкенштейна, уже хорошо. И помещение освободилось, что-то полезное и приятное здесь можно устроить.
– Угу, – проворчал Паблито, – вот тут он нас и поселит с комфортом, чтоб о соседней квартире не мечтали!
– Почему ты все время всем недоволен? – вздохнул крыс. – Прекрасное, между прочим, помещение, для нас – вполне просторное.
– Вот сам тут и живи! Без окон, с призраком франкенштейна! Можешь еще библиотеку себе устроить для полного счастья!
Тут из глубины квартиры донесся голос Феликса:
– Яичницу будете?
– Да! – хором ответили они и бросились на кухню.
Глава 54
Накормив подопечных, Феликс снова стал куда-то собираться.
– Не-е-е-ет! – проскрипел Паблито. – Опя-а-ать уходишь!
– Сегодня ненадолго, соскучиться не успеете.
Перед выходом мужчина сделал пару звонков – в администрацию театра «Эль Вагант» и Асе. В первом случае он выяснил, что главреж заболел и на работу не вышел, а во втором – что, скорее всего, снова запил, это и есть главная болезнь Максима Леонидовича.
И Феликс поехал к режиссеру домой. По дороге ему позвонили из «Gnosis» и в который раз поинтересовались, когда же он приедет и привезет лишнюю инъекцию?
– Я загружен сейчас, – ответил Феликс, глядя на дорогу сквозь солнцезащитные очки. – Как станет посвободнее, сразу приеду.
– Мы и ночью рады вашему визиту, – сказал Павел.
– Я загружен сильнее обычного, – встав на светофоре, Феликс еще и шторку опустил – солнце било в лицо. – Насчет лишней инъекции, боюсь, у меня плохие новости. Мой домашний зоопарк решил поиграть с красивой коробочкой и доигрался до того, что шприц разбился.
После небольшой паузы Павел произнес:
– Конечно же, остатки шприца и футляр у вас сохранились?
– Разумеется, я их привезу.
