– Он именно так сказал?
– Если быть точным, он сказал: «Я бы вам не советовал проводить какое-то лечение. В вашем случае, очевидно, роль играют обстоятельства». Но это то же самое. И я все бросил. А теперь посмотри на меня! Я счастлив и свободен.
– Но что с этими подростками? – спрашивает Мартин. – Так же нельзя жить!
Мастер включает большой монитор.
– «Реальная магия», сериал, – говорит он. – Первый сезон. Сцена первого нападения нежити.
На экране появляются отвратительные лица зомби, которые пытаются одолеть группу подростков.
– Ты знаешь, почему зомби так популярны среди детей? – спрашивает Мастер.
– Понятия не имею.
– Что в них особенного? По сравнению с другими монстрами?
– Я не знаю.
– Они тебя не убьют. Они сделают тебя одним из них. И это именно то – раз уж ты меня спрашиваешь, – чего в глубине души больше всего боятся дети. Что вы их укусите, и тогда они станут такими, как вы: офисными работниками, банкирами и бла-бла-политиками. Что ты об этом думаешь?
– А как насчет вас? – спрашивает Мартин. – Разве вы не являетесь также своего рода зомби высшего звена?
– Я? Совсем наоборот. Я еще ни разу никому не говорил, что он должен стать «низкоуровневым». И мне будет совершенно безразлично, если некоторые дети поставят на этом точку. Так же, как меня не волнует, если они в ходе этого погибнут.
Мастер кладет руку на плечо Мартина, что тому заметно неприятно, но он не находит в себе мужества или силы, чтобы этому противостоять.
– Мартин, друг мой, сейчас ты должен сказать мне одну вещь… Как, черт подери, можно дойти до уровня 1?
– Вы вряд ли мне поверите.
– Дай мне шанс.
– Джон Наш… – говорит Мартин.
– Тот железный человек, которого ты взорвал?
– Да. Но он жив. Он завладел Сетью. Для того чтобы отомстить мне за себя.
Мастер смеется:
– Вот так, да? Только для того, чтобы отомстить тебе за себя?
– Ну, возможно, не только. Но в том числе.
– Так, так.
– Вот видите, вы мне не верите.
– Нет, нет, – говорит Мастер. – Это возможно.
– Тогда вы не понимаете неразрывной связи! – говорит Мартин. – Искусственный интеллект, потенциально вредоносный искусственный интеллект захватил всю нашу электронную инфраструктуру!
– И что?
– И что? – удивляется Мартин. – Я вам только что рассказал о конце света, а вы говорите: «И что?»
– Мартин, «низкоуровневых» не интересует будущее. Почему я должен бояться конца света?
– Как вы можете так жить?
– Лучше, чем до этого. Спасибо за вопрос. Ты знаешь, мне будет совершенно безразлично, если человечество погибнет. Оно вызывает у меня отвращение. Я понял, что мне наплевать на весь этот мир. И знаешь что? Оказывается, и миру тоже на меня наплевать. Да гори он синим пламенем!
– Я всегда подозревал, что у банкиров такая позиция, – признается Мартин.
– Ты можешь быть остроумным! – говорит Мастер и смеется.
Мартин оглядывается. За столом «низкоуровневые» бросаются друг в друга едой. Юноша прямо в углу комнаты справляет нужду. Женщина делает себе укол.
– Мне бы все же пистолет, – говорит Мартин.
Мастер улыбается и протягивает ему оружие.
КУКЛОВОД СНИМАЕТ МАСКУ! ТЫ НЕ ПОВЕРИШЬ, КТО ОН!
Кики стоит возле аляповатого рекламного щита, рекламирующего таблетки от ленточных глистов. Либо ей удалось окончательно запутать алгоритмы, либо ей следует немедленно обратиться к врачу. Старик определил местоположение, откуда Кукловод дергает за ниточки циклопа. Сетевой поиск по GPS-координатам не принес особых результатов. Но Кики туда поехала, рассчитывая, конечно, на то, что все это может быть ловушкой. Сейчас она стоит перед старым зданием фабрики. Кики наконец имеет представление, кого она там найдет. Она пыталась дозвониться Пьеру, но безуспешно. (Кстати, она заметила, что Пьер имеет поразительное сходство с Петером, только в глазах Кики он во всех отношениях чуть хуже Петера. Немного более тщеславный, немного более поверхностный и не такой, ну да, симпатичный.) Она разыскала Пьера. Он лежит сильно избитый в Северном госпитале быстрого переоборудования. Кики подозревает, что это также как-то связано с ней. Но кто знает, что у нее что-то было с Пьером и Петером?
Отключить систему безопасности Кукловода было непросто, но, по сути, это была вполне рутинная работа. Сейчас Кики, войдя в старое здание фабрики, особенно не старается соблюдать тишину. Нет смысла вести себя тихо, если при тебе боевой робот весом сто двадцать восемь килограммов, предназначенный для выполнения тяжелых боевых задач, который топает за тобой, как тролль.
– А ты знаешь шутку про мужчину и двух панд? – спрашивает Пинк.
Не помогает и то, что Микки держит в руке айпад качества, который отказывается выключаться.
– Гав, гав!
И потом, конечно, еще электронная собака.
– Шшш… – шипит Кики.
– Ты не знаешь, что ты теряешь, – ворчит айпад качества.
Кики хотела взять Микки с собой, Микки не хотел выходить из дома без Пинка, а Пинк настоял на том, чтобы вывести собаку. Вот так все и получилось. Что тут поделать?
Темно. Только свет рекламных щитов перед окнами освещает большое фабричное помещение. Весь этаж кажется мастерской для монстрботов. На рабочем столе слева от входа Кики видит мегамонстрбота величиной с аршин. Это Red Revenge, бот, с которым Скарлетт выиграла бой у своего брата-близнеца. Он выглядит немного потрепанным и требует некоторого ремонта.
Кики опять приходит на ум одна фраза: «Почему вы думаете, что он – это Он?» Кики улыбается.
Она всматривается в темноту фабричного этажа и пытается что-то разглядеть.
Справа от входа располагается небольшой угловой диван. На столике в середине стоит старый проигрыватель, на диске которого лежит Honky Château Элтона Джона. У стены стоит небольшой холодильник, а на нем – тостер для приготовления сэндвичей. Странно.
– Иди же вперед, Микки.
Боевой робот кивает, обгоняет Кики, и сразу вслед за этим раздается звон стекла.
– Баста.
– Что ты говоришь?
Витрина разбилась вдребезги. Она располагалась на платформе и защищала другого небольшого монстрбота. Вероятно, это была коллекционная вещь. Повсюду в помещении стоят такие платформы с витринами. Когда звон раздается во второй раз, Кики говорит:
– Может, тебе стоит включить твои прожекторы, здоровяк?
– Я бы не советовал, – говорит Пинк. – Свет превратит нас в коллективную цель. И пока ты меня несешь, я нахожу это ненужным.
