– Или оставь это, – говорит Генрик. – Это не моя проблема.
– Но ты ведь хотел стать президентом!
– Нет. Больше нет. Я боюсь, что политик – это дерьмовая работа. И я не хочу ею заниматься.
– Но, Рикки…
– Между прочим, я не люблю телефонные разговоры. И ты не должен называть меня Рикки.
Возникает вспышка, и изображение Генрика исчезает с экрана айпада.
Для Генрика и всех остальных на улице кандидатура Петера всего лишь веселая шутка. Для Петера это тоже шутка, правда, за его собственный счет.
Он не хочет больше быть один и идет в свой подвал.
Его машины сидят полукругом вокруг Каллиопы.
– Хорошо, что вы пришли, благодетель. Я как раз читаю отрывок из моего последнего произведения.
– Да, хорошо, что ты пришел, – говорит Пинк. – Пожалуйста, спаси нас от этого самовосхваления!
– Мой последний роман – это обобщенный портрет общества в недалеком будущем, – говорит Каллиопа. – Только в конце книги выясняется, что человечество давно вымерло, а вся жизнь, то есть весь сюжет, происходит только на модели, аналогичной «Взгляду в мир».
– Призраки потерянного мира, – говорит Петер.
– Очень неплохой заголовок, – отвечает Каллиопа.
– Дарю.
– Ты выглядишь несчастным, дорогой, – вмешивается Ромео. – Я знаю кое-что, что переключит тебя на другие мысли.
– Только не начинай, пожалуйста! – говорит Петер.
– Благодетель, – говорит Каллиопа, – мне кажется, вам следует просто как можно скорее выйти к этим беспилотникам от прессы и заявить, что выдвижение вашей кандидатуры было всего лишь неудачной шуткой Генрика Инженера, и чтобы вас оставили в покое.
– Гм, – мычит Петер. У него жалкий вид.
– О нет, – говорит Ромео. – Я знаю этот взгляд.
– Может, мне действительно стоит стать президентом, – говорит Петер.
Его машины начинают громко смеяться.
– Сенсация! – говорит Микки.
– Восхитительная шутка, благодетель, – говорит Каллиопа. – Совершенно восхитительная!
– Это не шутка, – говорит Петер.
Машины смеются еще громче.
– Я не понимаю, что здесь смешного! – кричит Петер.
– У нас просто разное представление о юморе, – говорит Пинк, хихикая.
Петер закатывает глаза и в одиночестве идет наверх. Может, они правы. Возможно, он еще не дорос до этого уровня. Но он был бы не первым президентом, перегруженным работой. И кто сказал, что он должен противостоять этому в одиночку? Разве он не один из тысячи двадцати четырех? А может быть, даже один из шестнадцати? Один из восьми? Из четырех? Может быть, даже один из двух? Человек с машиной побеждает и человека и машину. Петер закатывает глаза. Ну и фантазии! Тем не менее он садится в кресло и открывает свой айпад.
– Джон? – говорит он. Но, конечно, не получает ответа. Ничего не происходит. Может, это и лучше. Было бы жутко, если бы он получил ответ. Петер смотрит в окно. Пресс-дроны улетают. Интересно, почему? Он встает и смотрит им вслед. Неожиданно все темнеет. Ни на улице, ни в помещении нет света. Смолкли даже все звуки.
Затем знакомый голос говорит:
– Да, Петер?
Мартин открывает глаза в своем старом доме, в кругу машин. Его смарм загорается, и он слышит торжественную последовательность нот: ТА-ТА-ТА-ТА! Он улыбается. Уровень 2.
Уставший и измученный, он просто на месте ложится на пол. Прежде чем закрыть глаза, он вытаскивает из кармана испачканную кровью шапочку для сна и надевает ее.
Робот-уборщик выходит из круга машин и вскоре возвращается с одеялом, которым укрывает уже спящего Мартина.
Айша стоит на краю крыши и смотрит вниз, наблюдая за тем, как ее айпад пролетает сто двадцать восемь этажей Башни Коха. Она быстро теряет из виду светящуюся точку. Конечно, она не замечает удара о землю. Ее собственное падение не будет столь красивым. Но ее радует сам полет.
– Три… – говорит Айша, еще раз глубоко вдыхает воздух и готовится к своему последнему шагу.
В этот самый момент во всем городе выключается свет. В испуге Айша отставляет ногу назад. Ей становится страшно. Внезапно все потемнело. Смолкли даже все звуки. Все движение остановилось. Рекламные щиты погасли. Дроны не мигают. В окнах темнота.
– Что это, черт подери? – шепчет Айша.
Потом в некоторых окнах появился свет. На некоторых перекрестках засветились фары автомобилей. Пассажиры в замешательстве начали выходить из автомобилей.
– Скажи что-нибудь, – бормочет Айша.
Люди в Городе Качества удивляются. В том, что все огни погасли, нет никакого смысла. Еще меньше смысла в том, что некоторые огни вновь зажглись.
В этом нет никакого смысла – только, конечно, не для Айши. Для нее и для каждого, кто стоял бы вместе с ней на крыше Башни Коха, те редкие огни, которые все еще горят в городе, четко складываются в слово. Айша смеется. В нем есть искра безумия.
И это озаряющее ее слово – «кое-что».
