– Агросс, – говорит мне в след. – Он не выдержит тебя. Обрушится. И души не перейдут пропасть. Останутся здесь. И я сделаю все возможное, чтобы они гостили в твоей крепости, пока не создадут новый мост.
– Еще чего, – усмехаюсь, но понимаю, тот серьезен. – Ни одна душа ведь не может упасть вниз?
– Ни одна.
– Отлично, – разворачиваюсь, хватаю на руки первую попавшуюся душу. Женщина оказалась всячески грязна своими пороками. Мысленно уже знал, что ждет ее сегодня и еще следующие несколько столетий. Она не вскрикнула и не сказала ни слова. Безжизненная кукла в моих руках. Но сознание вернется к ней, как только мы пройдем мост. И ужас накроет её с головой, как только она войдет в первые врата греха. Но сейчас душа покорно ютилась в моих руках, и я смело пошел по мосту, что даже не трещал под моими ногами.
У каждой души свой суд, поэтому мы не могли упасть в горящую Стикс. А эта дамочка сейчас залог моего безопасного перемещения. Конечно, Стикс меня бы не убил, но сидеть и регенерировать, пока маленькую будет кто-то пытать, мне совершенно не хотелось. Одни мысли о том, что ее кто-то коснется, что кто-то может причинить ей боль, вызывали во мне непреодолимое желание повынимать у каждого хребет, и уничтожить все, что здесь имеется. Вот только такое даже Хаос не в силах сделать. Да и не сделал бы никогда. Ведь это единственное место сдерживало всю грязь, которую Боги двенадцати миров нажили вечной жизнью, пороча души смертных своей истинной сущностью. Правда, никто об этом не знал. Редко кто из Богов расплачивался за свои грехи, находясь в мире падших. Во всяком случае, не было тех, кто бы вернулся обратно в свой мир. И именно я собирался это изменить. Но мне подфартило… вдвойне. Хаос наказ меня более жестоко, чем я того заслужил.
Потому что здесь, единственное мое спасение, вдруг стало моей самой настоящей проблемой, пыткой и каторгой. Я желал девчонку до безумия, до скрежета зубов, до болезненной пустоты в темной душе, и не мог её взять. Приходилось избегать смертную, ненавидя нас обоих в равной доле. Во сне перепробовал с ней все самое безобразное. А наяву тошно даже представить, что придавливая ее к кровати своим телом, войду в нее и опорочу собой. Сразу ненависть закипает к самому себе в двойной дозе. За мысли, за несдержанность. За то, что нет контроля над чувствами, которые вдруг начал к ней испытывать.
Каждый раз, видя ее, моя душа выворачивается наизнанку. Её милая улыбка и сияющие глаза всегда заставляют обернуться и взглянуть на нее. Снова, снова и снова. А её голос… Он заставлял меня думать о будущем… Будущем, которого у меня нет, и не может быть. Одна мысль о ней заставляет меня пылать как огонь Тартара. Она выжигает меня изнутри. Эта человечка – мой персональный Ад. И этого Ада я не хотел лишиться. Что-то согревало меня изнутри, когда она была рядом, хоть и была она холодней самого Коцита*. И я не мог не думать о ней, когда уходил к вратам.
Раньше я уходил и мечтал, чтобы закончился адский день. Теперь я ухожу для того, чтобы вернуться и увидеть ее снова. А что я вижу в итоге сегодня? Маленькая зараза ускользнула из самого защищенного места Ада к Хаосу! И самое ужасное, что я понял, это то, что я безумно хочу ее оберегать. Даже от самого себя. Она пленила мою темную душу. Слабо, незаметно. А теперь я понял, что пропал в ней. Я хочу быть для нее тем, кого она неистово желает, в кого она верит. Кого она любит. Не через обман, который я сеял вокруг нас, с момента как она коснулась меня. Но разве может такой человек, как она, полюбить проклятого?
Слышу её голос. Надрывный, жалобный, раздирающий. Словно она засела у меня в голове и молит о помощи так сильно, что мне становится трудно дышать. Невыносимо больно, каждая буква в её молящем слове. Каждый звук её стона. Ад испытывает меня на прочность, пытая её?
Рычу не в силах держать силу, что яро пытается овладеть мною. Но я сдаюсь, отдаваясь во власть кровавого монстра. Он ломает мои кости на части, меняет мой облик в темное порождение Хаоса. Он желает найти светлую душу, что почти пересекла весь Эглиф. Он не даст ей покоя. Поймает и сделает своей. Уничтожит, поглотит её.
Не смейте трогать её, демон, и пачкам своими опороченными лапами. Она невинна и чиста, как только что выпавший снег. Она не искушенная порочным соблазном страстных желаний.
Она не для тебя…
Но он не слышит. Рыщет, как самая лучшая ищейка. Ему ни по чем, ни Ад ни Рай. Если в темноте блуждает свет, он тут же его потушит, не дав ни единственной надежды вспыхнуть вновь.
*Коцит – замерзшая река плача, расположенная на последнем кругу ада.
Глава 35
"Какой мост построишь, по такому и перейдешь". (Даргинская пословица)
Открыв глаза, смотрю на голое безобразие, прижатое к моему телу. Теплая, нежная, а главное дышит. Тревожно. Что-то стонет, вздрагивает. Не помню, как пришел. И как сменил облик. Ничерта не помню. Но её крики о помощи до сих пор как звон раздаются в голове.
– Эль, – прижимаю её осторожно к себе боясь навредить хрупкому созданию.
– «Моя», – пронеслось у меня в голове не моим голосом, а скорее диким и свирепым рычанием. Но когда уткнулся носом в её макушку, вдыхая сладкий, ни с чем несравнимый аромат девчонки, понял, что действительно моя. Моя и ничья больше. Никому её не отдам. Запру в комнате, чтобы не выходила. Лишь бы была цела и невредима. И пусть ненавидит меня за это…
Увидел на своих руках выжженные руны. Такие руны получает Бог. Уже и не припомню, за какие заслуги, но точно за что-то хорошее. Даже не по себе стало. Где я, а где хорошее. Но вот оно…покоится в моих объятьях. Белокурое, синеглазое, но дерзкое, но все же хорошое. Не оспорить!Видимо Хаос простил один из многочисленных грехов, раз вернулась часть силы.
– Маленькая, – шепчу ей в губы.
Едва коснувшись их, она распахивает глаза. Стеклянные, наполненные слезами и переполненные болью. Увидеть столько закоулков Ада и остаться живой – это надо постараться. Был даже рад, что не искусил её. Но это могло говорило о том, что нет в ней ни капли истинных чувств и эмоций по отношению меня. Ей нужна была сила, чтобы защитить себя, чтобы защищать других. И что-то снова надломилось глубоко в душе, осознавая, что если бы она желала отдаться мне для познания сладострастия, то монстр нашел бы ее, не лежащую в снегу, а замерзшую в реке предателей навечно.
Не проронив ни слова, она уткнулась мне в шею и глубоко вздохнула. Своим действием лишь монстра разбудила. Он бурно среагировал, мечтая тот час вырваться наружу и овладеть ею.
«Уймись» – твердил ему. «Ей страшно».
– Я жива? – хрипит испуганно и дрожит. От холода, от страха. Меня боится? Монстра? Не понимаю ничерта. И плачет…
О, Хаос, лучше бы она орала как истеричка ненормальная!
Глажу её, прижимаю крепче, целую в лоб, лишь бы успокоить. Чувствую как сердце выбивает бешенный ритм. Не её. Моё. Бьется как ненормальное за эту сумасшедшую смертную, которая сунулась в Ад. Которая растопила все человеческие чувства. Во век бы мне их не ощущать!
