Хочу кричать, но голоса нет! Хочу плакать, но слезы будто из жидкости превратились в лёд и теперь режут мои веки. Хочу убежать, но тело уже не слушается меня, оно словно окаменело.
– Так приятно наблюдать за тобой, солнышко… – шепчет мужчина и убирает за ухо прядь моих волос.
От его прикосновений становится и холодно, и жарко одновременно. Тело трясёт, но совсем не от возбуждения и даже не от страха. Это какое-то новое чувство, ранее мне не известное. Слезы начинают ручьями стекать по глазам, потому что я понимаю, сбежать не получится . Мой дом, который я считала спасением и некой крепостью, станет моей тюрьмой, скорее всего даже могилой, потому что точно не смогу выбраться и собрать себя по частям в очередной раз.
Хочется броситься на него с кулаками, кричать, рвать зубами его ненавистное тело, но стою словно статуя, без единого движения.
– Ты плохая девочка, Маришка! Смотри что я нашёл, пока ждал тебя. – мужчина смеётся и машет перед моим лицом резиновым членом, которым я так и не воспользовалась ни разу. – Не думал, что сегодня буду трахать тебя не один. Это конечно так себе помощник, но не волнуйся, крошка, скоро всё будет как прежде. Толпу как в прошлый раз не обещаю, но человека три-четыре найти смогу. Хотя очень жаль делиться такой сочной малышкой.
Мужчина говорит эти мерзости и трогает меня за плечи, шею, грудь, затем начинает водить по тем же местам фаллоиметатором. Моё оцепенение не проходит, я лишь послушно стою и терплю, мечтая потерять сознание.
– А ещё мне не особо нравится, что ты стала тощая, как палка. Ну это тоже поправимо, будешь сидеть дома и приводить своё тело в порядок, я как врач прослежу за этим лично.
– Ты…ты сумасшедший… – говорю, а голос скорее похож на писк умирающего животного, чем на мой собственный.
– Да, и это, моя любимая, только из-за тебя. Ты же мечтала, чтобы мы всегда были вместе, и если бы ты, сучка, не сбежала, то так и было бы!
Владимир отвешивает мне сильную пощёчину, от которой я отлетаю в сторону, больно ударившись плечом о стену.
Боль пронзает тело и словно возвращает моё сознание к жизни. Только сейчас я понимаю до конца в какой хреновой ситуации нахожусь.
Я смотрю на человека напротив и вижу какой безумный у него взгляд. Он окончательно съехал к катушек и точно не отпустит меня, будет мучить и притворять в жизнь все свои самые безумные фантазии, которые копились в его мозгах, пока он искал меня.
Не обращая внимания на скорее всего вывихнутое плечо, срываюсь с места и со всех ног бегу к выходу, но успеваю сделать всего пару шагов, перед тем как валюсь плашмя на пол. Выставить руки перед собой не успеваю, поэтому разбиваю нос и губы. Рот моментально наполняется кровью и голова кружиться, но я больше не собираюсь сдаваться, быть безмолвной куклой не хочу, поэтому отбиваюсь от навалившегося на меня мужчину руками, ногами и даже зубами.
– Неожиданно, но дикая ты мне тоже нравишься, моя победа от этого будет ещё слаще. – шипит Владимир не обращая внимания на кровоточащие раны от моих укусов.
– Отвали от меня, скотина! Я убью тебя, слышишь, если не прекратишь, клянусь, я убью тебя. – рычу словно дикий зверь, извиваясь всем телом, стараясь не дать этому чудовищу устроиться у меня между ног.
Не знаю сколько по времени происходит эта возня, но силы катастрофически заканчиваются. Мозгами я понимаю, что насилие неизбежно, но всё равно продолжаю брыкаться, не желая с этим мириться.
Видимо у Малышева тоже сил поубавилось, потому что мне чудесным образом удаётся нанести ногой удар по причинному месту и, схватив сумку по пути, почти ползком добираюсь до ванной комнаты, закрываю дверь на замок.
Дрожащими руками ищу телефон, перед глазами плывёт от бессилия и потери крови. Набираю номер экстренной спасательный службы и нервно смеюсь, нарываясь на чертов автоответчик, который начинает задавать долгие вопросы, а времени у меня в обрез. Ещё пару ударов в дверь и моя песенка будет спета, в этот раз уже навсегда.
– Максим!!!!!! – ору в трубку, когда мужчина отвечает.
– Марина Сергеевна?! – слышу Катин голос в ответ и медленно опускаюсь на пол. – Что-то случилось?
– Катя, где Максим? Ты можешь его позвать к телефону? – говорю уже спокойно, не обращая внимания на мощные удары в дверь, которые без остановки наносит Владимир.
Даже если сейчас мужчина ответит и броситься ко мне на помощь, он всё равно не успеет. Вова ворвется ко мне через считанные секунды и сделает со мной всё , что захочет, сил больше сопротивляться нет.
– Максим в ванной. Сказать, чтоб перезвонил Вам?
– Нет. Просто передай ему, чтобы вызвал полицию на мой адрес и ещё… скажи, что я люблю его.
Реакцию и дальнейшие вопросы Кати я уже не слушаю, отбрасываю телефон, поднимаюсь на ноги и беру с полки станок для педикюра. Достаю из него лезвие и, не думая больше ни секунды, полосую запястья как можно глубже, чтобы это скорее уже закончилось.
– Дура!!! – слышу рев Владимира, и падаю в его объятия, погружаясь в темноту, видя перед глазами Максима, его взгляд, его улыбку, но вскоре и это видение расплывается, становится тихо, спокойно и… пусто.
***
Я умерла?! Тогда почему глаза режет от этого невыносимо яркого света?! И до боли знакомый запах лекарств щекочет ноздри. Есть правда ещё что-то… Аромат морского бриза и лайма… Максим…
Зажмуриваю глаза, потому что больно и всё равно ничего не видно. Сил шевелиться нет и всё, что я могу – это издать тихий, слегка хрипловатый стон. Во рту неприятно и сухо. Я практически не чувствую своего тела, словно сознание отделилось от него.
– Марина?! – слышу сквозь небольшой шум в ушах тихий обеспокоенный голос Максима и сотрясаюсь в немых рыданиях. – Успокойся пожалуйста, милая. Всё позади. Вот, попей немного.
К губам прикасается холодная влажная трубочка, и я начинаю жадно пить воду через неё.
Через немного снова пробую открыть глаза и уже могу различить склонившийся надо мной мужской силуэт. Мне не надо видеть кто это, я это итак знаю, осознаю это всем сердцем.
– Ты потеряла много крови, но врачи смогли спасти тебя. Тебе сделали укол обезболивающего, поэтому некоторое время ты не до конца будешь чувствовать своё тело. Главное лежи и отдыхай, набирайся сил.
Мужчина гладит меня по волосам, стирает с моих щёк слезы, а их становится только больше, потому что я рада, что он снова спас меня. Не знаю почему, но уверена, что это сделал именно он.
– Влад… Владимир… – говорю, еле шевеля ещё не до конца слушающимся языком, и наконец могу чётко увидеть лицо Максима. Оно осунулось, глаза красные, очерченные огромными синими кругами от усталости.
– Он в участке, даёт показания, но уже скоро его переведут в отделения для душевнобольных.
– Хорошо. Как? Как я здесь оказалась? – спрашиваю, оглядывая свои перебинтованные руки.
