– Повод для зависти, да, – ответил я. – Но скрывать это бессмысленно.
– Верно, – кивнул Мустафин и поправил гладко зачесанные назад волосы. – Поэтому я сейчас с вами и разговариваю. Мне нужно убедиться, что вы понимаете, где оказались и что ждет вас дальше.
– Ничего хорошего, судя по всему.
– Ну, не стоит так драматизировать. Вот увидите, завтра, когда новости о вашей драке облетят весь Домашний корпус, вы прославитесь. В этом есть и свои плюсы. Ваша же задача, Михаил, научиться жить со своими даром и проклятьем так, чтобы извлекать из этого пользу. Это главное, что может дать вам Аудиториум. Опыт, Михаил. Опыт бесценен, и я прошу вас об этом ежеминутно помнить.
Хотел бы я ответить, что опыт – еще и дитя ошибок, но не успел. Мустафин поднялся, давая понять, что аудиенция была окончена. Я тоже вскочил и с удивлением уставился на протянутую для пожатия руку.
– Поступок, что вы совершили, был благородным, – тихо сказал куратор. – Я не одобряю его с позиции своей должности, но по-человечески вас понимаю, хотя на этой службе мне и нельзя иметь любимчиков. И все же проявите осторожность, ваше сиятельство. Не всем здесь это свойственно. Хотя казалось бы…
Я крепко пожал руку куратора и, попрощавшись, выскользнул за дверь. А этот Мустафин вроде оказался нормальным мужиком. Не жестил, но и не мямлил. Старался относиться к каждому случаю адекватно, хотя было очевидно, что в таком серпентарии, как Аудиториум, получалось это с трудом. Тем не менее наказание меня удовлетворило и показалось справедливым.
Интересно, догадался ли наш куратор, что я не просто защищал Ронцова, но и преследовал другую цель?
В конце коридора, облокотившись на лестничные перила, меня дожидались Сергей и Малыш. Ронцов пытался оттереть кровь одолженным у Рахманинова носовым платком, но без воды получалось скверно.
– Ну как, Миш? – ухнул здоровяк. – Вроде обошлось?
– Ага, я доволен. Давайте отведем Серегу в лазарет. Нужно подлечить ему лицо.
– Не только лицо, – отозвался Ронцов. – По почкам врезали будь здоров. И чуть хребет не переломил, упав с лестницы.
Я сверился с планом этажа, припомнил карту корпуса в брошюре и указал на лестницу.
– Нам на второй этаж, лазарет там. И пока мы идем, Сережа, изволь объяснить, какого рожна ты оказался там, где оказался.
Ронцов вернул Рахманинову платок и потупил взгляд.
– Ну, Сереж, – подбадривал его Малыш. – Рассказывай давай. Бить за это никто тебя не будет. Уже…
– Бить, конечно же, не стану, – отозвался я. – Но не буду лукавить – я очень зол. Я в ярости, вашу мать! Сереж, ну ты же понимал, что тебе нельзя шляться где попало. Что у Денисова и его компании обязательно есть дружки и на других курсах. И что мы не всегда будем рядом. Сегодня повезло – оба оказались недалеко. А если бы мы опоздали? Или вообще не отозвались? Или если бы у меня сил не хватило их раскидать? Что было бы тогда?
Ронцов остановился, оглянулся по сторонам и, не заметив лишних глаз и ушей, обратился ко мне:
– Ну, меня бы нашли через несколько часов, когда Сперанский или Афанасьев подняли бы тревогу, потому что я не вернулся к ужину… Простите, ребят, – вздохнул он. – Понимаю, это был дурацкий поступок. Я не рассчитал, облажался, но я должен был так поступить.
А вот это уже было интереснее. Чего это там Ронцов удумал?
– Расскажи по порядку, что, где, как и почему, – велел я.
– Опять смеяться будете.
– Не будем, – пообещал Малыш. – Давай, Серый. Не ссы.
Ронцов вздохнул.
– Я и правда долго сидел в комнате вместе с Колей и Гришей. Они прикидывали, с кем из знакомых старшекурсников можно пообщаться, чтобы выяснить побольше о Голове и попытках ее украсть. Ну и я припомнил, что у меня тоже есть здесь пара знакомцев. Было несколько ребят в гимназии, которые относились ко мне без ненависти. Я им с домашкой помогал – с гуманитарными науками всегда успевал и изучил программу на пару лет старше, а они пару раз за меня заступились, когда запахло жареным. Дружбы между нами не было, но хотя бы отношения сложились ровные… Я знал, что двое из них в прошлом году прошли в Аудиториум.
Ну, хотя бы становилось чуть яснее.
– И ты решил их найти, так? – предположил я.
– Да, – кивнул Ронцов. – Знал, что они второкурсники. Подумал, если поднимусь на их этаж и пойду по общим коридорам, то никто меня не тронет. Это же не гетто какое… Но кое-чего не учел.
– Что случилось? – торопил Малыш.
– Меня обманули. Я начал ходить по этажу, спрашивал, как найти Васю Плахова и Тимофея Стрешнева – это те самые, с кем я общался. Просто шел по этажу и искал, вопросы задавал. Вежливо, прошу заметить! Не нарывался. Всего-то хотел выяснить, в каких комнатах они живут или на какие факультативы ходят. Ну, чтобы потом подойти, если что.
– И?
– Подошел к Гордееву. Ну, к тому, которого ты потом ослепил… Спросил. Он сперва пытался выяснить, что мне от них нужно. Я наплел, что учились вместе – и не солгал. А вот в чем облажался, так это в том, что имел неосторожность представиться. Назвался полным именем… Правда, в тот момент гордеев никак не проявил ненависти. Сказал, что они пошли в кладовые в конце корпуса, где старые душевые. Уборка у них, дескать. Ну вот здесь-то я и не догадался, что это была ловушка. Это была моя вторая ошибка.
Малыш хлопнул себя ладонью по лбу.
– Ну Серег… Ну как так-то…
– Значит, они отправили тебя в безлюдную часть этажа и там зажали? – Продолжал я импровизированный допрос. Мустафин в такие детали не вдавался, а вот мне было интересно.
– Ага, – кивнул Ронцов. – Я от них бежать бросился. Припомнил, что черный ход недалеко был, заскочил туда. Хотел скрыться в служебных ходах, потом бы вылез. Но отбежать далеко не успел – огрели они меня в спину чем-то вроде «Косы» – хорошо хоть, что по привычке «Берегиню» нацепил. Шарахнуло сильно. Ну я и покатился с лестницы. Не поломался, но они меня догнали. А дальше вы знаете.
– Дерьмо, – вздохнул я и покрепче сжал плечо бастарда, и он скривился – видать, я случайно задел больное место. – Это тебе, Сереж, наука. Одному не ходить, никому из незнакомцев не доверять. Да и эти твои знакомые вполне могут повести себя не так, как в гимназии. Кто знает, как их этот Аудиториум перемолол…
– Ну теперь-то я это понимаю. И все равно обидно, что так наивно попался. И было еще кое-что. Почему я решился.
– М?
– Я устал бояться, парни. Устал, понимаете? Сколько лет уже трясся за свою шкуру и получал затрещины. У меня это уже вот где сидит! – Он приставил ладонь к горлу. – А тут еще на вас посмотрел, с Головой пообщался… И решил, пусть поначалу будет сложно, пусть у меня вообще, может, ничего и не получится. Но я хотя бы попытаюсь. И я дал отпор. Их там просто оказалось больше. Но я больше не стану трястись, как осиновый лист. Мне НА-ДО-Е-ЛО!
