Никого. В зале остался лишь один стражник, смотревший не на вход, а на меня. И приветствовавший меня. На груди его виднелось выбитое изображение меча, но только когда он снял шлем, открыв голубые волосы, я узнал стражника:
– Зотар?
– Да, старший.
Я скривился:
– Не лучшая мысль называть меня так. Это больше похоже на насмешку.
Он лишь пожал плечами:
– Вы слуга, я слуга. Но вы всё ещё старше меня в Возвышении.
Оглядев броню Зотара, найдя на ней такие же следы схватки, я сделал очевидный вывод:
– Ты в отряде, который ходит в лес.
– Верно, старший. – Зотар ткнул пальцем в силуэт меча на груди. – Отряд добытчиков Домара, старший.
Я вновь поморщился, на этот раз не сдержав злости:
– К чему это именование? Если ты хочешь говорить со мной, то не используй его. У меня есть имя. Хорош старший, что подвёл младшего под долговой контракт.
Зотар кивнул:
– Я тоже там был… Леград. Это уж точно не… твоя вина. Дед ничего подобного не рассказывал про семью Саул.
– А про долговые контракты?
– Рассказывал. Но никогда и никто не использовал их на поднявшихся из Пояса. Эта штука для тех, кому грозит туда упасть.
Неудивительно, что вчера мне запретили даже подходить к воротам поместья. Три дня в городе будут старшие других фракций. Если увидеть Лира Гароя… Я уточнил:
– Это нарушение закона?
– Не знаю. Дед о таком законе не рассказывал, но он сам был молод, когда его поймали и изгнали.
Я лишь кивнул на эти слова. Так и думал.
– Он всегда говорил, что его знания ограничены тем, чем он интересовался.
Я закончил за Зотара:
– И уж точно это были не правила и законы для вернувшихся.
– Верно, ста… Леград. Да и тогда здесь всем заправлял другой Саул. Правда он уже и тогда был старик.
– Я понял. – подцепив пальцем цепь, спросил: – Собрат по несчастью с этим слугой?
Зотар покачал головой:
– Нет. Я больше не видел таких штук.
Кивнув, я задумался. Верно. Если Зотар уходит в леса, то их выходы длятся неделями. Будь он ограничен в восстановлении небесной энергии, то как бы тяжело ему давались такие походы? А он даже не ранен, в отличие от многих других.
– Насколько прочна преграда Возвышения здесь, на землях Второго?
– Не знаю… Леград. Второй месяц пошёл, но я не ощущаю, что удалось хотя бы коснуться восьмой звезды.
Про себя я дополнил: как тот же Риквил, годы провёдший на этом ранге. Перешагнувший преграду седьмой звезды и застрявший там, где должен был идти вперёд. Зотар пожал плечами:
– Дед предупреждал, что здесь не настолько ближе к Небу, чтобы прорываться только пожелав, но… обидно. Впрочем, – Зотар сколько мог, взъерошил стянутые в косу волосы, – это всё неважно. Долговые, что уходят в лес, освобождаются через десять выходов.
– И сколько их, ты уже сделал?
Зотар хмыкнул:
– Один.
Я нахмурился и прямо сказал:
– Странно. Чем это лучше двух лет обычного слуги? Не многовато ли риска за год или даже больше походов в лес?
Невольно я покосился на всё ещё залитый кровью пол. Если верно опознал стражников по оружию и отделке доспехов, то среди раненых принесли и Воинов более высоких, чем седьмая, звёзд. Восьмые точно были. Зотар скривился:
– Это всё жадность Домара. Мы развернулись, едва использовали треть зелий. Но он пересчитал добычу в лагере, ему показалось мало и он отправил нас в лес снова. – голос Зотара перешёл в шёпот, налился злобой. – Я верю в вашу силу, стражники семьи! Гархов ублюдок. – Зотар обернулся, затем даже отскочил к дверям и оглядел коридор Павильона, прежде чем склониться к моему уху. – Говорят, что ветвь старикашки Сирка презирают в семье. Что Сирк не сын своего отца, а прижит от дяди. Потому и сидит старший брат в Ясене, куда обычно ссылают штрафников, а младший заправляет в Двух Холмах. А Домар мечтает вернуться и копит яшму.
Я припомнил то, что слышал от Арнуза:
– Младший брат – Шань?
Зотар кивнул. Я невольно сделал то же самое. Шань. Ещё одно имя, отложенное в памяти. Значит, он не любит старикашку Сирка и его семью. Если кто-то из них избежит моей мести, то я знаю, кому сообщить об их преступлениях. Может это и мелочь для местных, но она может оказаться последней каплей для этого Шаня. Вспомнив, что я вообще-то в зале не один, отвлёкся от планов мести и спросил:
– Вы охотитесь на Зверей этапа Воина или Ц…
Хотел сказать Царей, но в последний миг запнулся уже сам. Могут ли быть в лесах тысячи Царей? Нет. Но во Втором в лесах именно столько Зверей этапа Мастера. А Царями называют уже других. Тех, что шагнули за этот предел.
Зотар кивнул:
– В основном на Зверей-Воинов. Мне конечно тяжело, я привык… не привык сражаться со Зверями, тем более что здесь они сливаются со стихиями уже с этапа Закалки. Но десять выходов переживу. Считается, что если добыли ядро одного Зверя-Мастера, то выход уже многократно окупился. Остальные говорят, что раньше после такой удачи отряд сразу разворачивался обратно и Домар не был против.
– Теперь нет?
Зотар повёл рукой, указывая на кровь вокруг нас.
– Как видишь.
– А как возвышаются Мастера? Что говорят?
Зотар не успел ответить, раздались шаги. Впрочем, думаю, кровь в зале и без того отвечала на мой вопрос. Вошедшему Фимраму поклонились мы оба. Зотар пробежался вдоль столов, заглядывая под каждый, словно ища оставленные вещи. Вернулся с топором мёртвого стражника и ещё раз поклонился Фимраму:
– Старший.
Глядя в спину Зотара, я мысленно пожелал ему быть осторожней в лесах. Когда стук каблуков Зотара стих, старик Фимрам шагнул ко мне, приказал:
– Пусть слуга обнажит шею.
Я миг помедлил, а затем потянул ворот, ожидая вопросов о своём украшении. Но старик Фимрам молча уколол себя в подушечку большого пальца крохотным ножичком. Мазнул кровью по цепочке, сообщил:
– За время горения шести средних палочек этот слуга может впитывать энергию Неба без ограничений. Надеюсь, утром он вернётся к этому старику с полным средоточием. У всех будет много работы.
Голова закружилась. Я и сам сообразил, что происходит: капли энергии, до этого изредка сочившиеся в средоточие, сейчас хлынули потоком. Немного, ведь я использовал боевую медитацию, но этого хватило, чтобы тело вспомнило каково это – переходить из Нулевого в Первый. Почувствовав, как стянуло губы в кривой ухмылке, я потянулся к своим Указам. И… Ничего. Мне только и оставалось, что склониться перед стариком Фимрамом:
