Запечатанные меридианы протестующе гудели: даже ночами я не использовал с Умножением столь сложных техник, пробавляясь однократным применением и вслушиваясь после в тишину спящих комнат. Но тут уж…
Как бы я ни старался отвлечь себя от умирающего Зотара, от его раны и своих действий, но мысли всё равно свернули туда, куда я пытался их не пустить.
Скорее всего в ране Зотара вода. Та самая вода, нити которой я так щедро добавляю в технику. Пусть я не могу в полной мере впитывать энергию Неба, но глаза у меня никто не мог забрать. Я отчётливо замечал, как сияние из моих рук омывало Зотара голубой волной и десятки более тёмных нитей ныряли в его тело. Его стихия Воздух, его меридианы отравила Вода, что, если я сейчас… только добавляю отравы в его тело?
Вздор. Я закусил губу, ощущая нарастающее жжение в запечатанном меридиане. Старик Фимрам использовал свои техники на всех раненых, даже если они были отравлены Деревом. Даже земные техники, которые явно действовали так же, как и мои Река и Жемчужина. Но… Одинаковые ли были эти техники в разных случаях? Две земные техники? Я невольно скривился. Как я оказался скрытен со стариком Фимрамом о своих умениях, так и он, щедро делясь рецептами зелий и рассказывая про небесные растения Пояса, никогда не говорил о техниках, которыми владеет сам. Что если это его подарок мне состоял только из того, что он мог дать ученику, который обладает Водой? Не может же быть, будто, прожив столько лет, его личный набор техник так мал?
Есть ли у меня выбор? Нет. Я ведь отлично знаю, как вредны последствия нескольких Дланей подряд. Десять. Я опустил руку. Но не потому, что вспомнил о Лейле и её отравлении этой техникой, а потому, что не мог больше терпеть боль в меридианах. Слабак. Вот что значит отсутствие тренировок. В Шипах шестьдесят узлов, а в Длани всего сорок пять. А я сумел вынести всего десять повторений. Почти так же, как попечители стражи на тренировках, где я и подсмотрел идею Умножения. Слабак. Я Мастер, которому не нужны костыли Умножения, но даже с их помощью не могу выполнить то, что хочу.
Прильнул ближе к груди Зотара, всматриваясь в рану. Я видел и без этого, что кровь перестала хлестать, но в чём причина: я помог Дланью или Зотар истёк кровью? Несколько мгновение я вглядывался в рану, затаив дыхание в ожидании ответа.
Заживает! На моих глазах край торчащего ребра покрылся плёнкой, которую я видел на своих ранах десятки раз: техника всё же подействовала.
Меридианы гудели, требуя отдыха. Я бы влил в рану ещё один флакон заживления, но и прошлый решился использовать только потому, что погрузил Зотара в сон, а во сне боль ощущается по-другому, легче. Именно так делал старик Фимрам с тяжело ранеными Воинами: сон и дополнительное зелье. Правда его техника срабатывала даже на тех Воинах, которые не хотели засыпать. Зелья старика Фимрама также хороши, как и его техники, мне кажется, даже получше орденских зелий, но от усиления боли никуда не деться. Не с каждой раной можно использовать их несколько подряд, пока рана не зажила. От боли тоже можно умереть. Но у лечебных техник нет такого ограничения, а меридианы уже остыли и успокоились. Я снова вскинул над Зотаром руку. В этот раз получилось сделать двенадцать Умножений, навык быстро восстанавливался. Нужно не лениться и больше заниматься в лесу жетона. Как давно я делал там Умножение до предела?
Улыбка, которая уже вылезла на мои губы, замерла, превратившись в гримасу: голубоватая пыль в ране никуда не делась. Поползла в стороны, проникла под кожу, на глазах собираясь в жилах, проявляя их узор. Что случилось? Вода не победила воздух? Или… Эта отрава не воздух, а вода и я лишь усилил её?
Рука сама схватила стихиальное зелье огня. Десять капель в рану. Зелье в груди Зотара словно вскипело, так, как никогда не делало там, где встречало воду. Через вдох зелье бесследно исчезло, а рядом с голубым узором под кожей проявился алый. Я отшатнулся, выругался и поймал на себе внимательный взгляд того стражника, что не дал мне говорить со стариком Фимрамом. Не даст и сейчас. Я отлично видел, что Воины перед стариком тоже совсем плохи. Их явно тащили очень долго, раз за разом вливая в них зелья, едва переставали действовать старые. В том числе и стихиальные. В ранах то же двухцветие, лекарство тоже стало ядом. Я уже видел такое у одного Воина. У стражников двухцветие из-за долгого воздействия стихиальных зелий и их слабости против яда. У меня… У меня возможно из-за ошибки. Зря я решил добавить стихию воды в технику, что создана для дерева.
У меня остался только один путь. Плевать на последствия.
И всё же я снова развернулся спиной и к старику Фимраму, и к Аймару, что заглядывал ему через плечо, и к Воину, что сейчас буравил меня тяжёлым взглядом. Прикрылся хоть так от чужих глаз, уже не веря в то, что сумею скрыться от них. Снова сжал до предела обращение к Небу, стараясь, чтобы оно хотя бы не выглядывало из-за меня. Новая техника, в которой мне еще очень и очень далеко до познания. Поняв, что достиг предела, медленно толкнул энергию и стихию в меридианы, отсчитывая вдохи в действиях старика Фимрама. Почти подгадал. Моя Небесная Река в этот раз запоздала, пусть и лишь на полвдоха, не сумев до конца слиться вспышкой со вспышкой земной техники учителя.
Мысли лениво перекатывались в голове, а на губы сама собой вылезла довольная ухмылка. Зотар дышал. Стонал во сне, но дышал. Кровь больше не лилась, края раны покрылись плёнкой растущей плоти. И ни следа от голубоватой пыли, ни следа от голубого рисунка под кожей, ни следа от алого рисунка. Небесная Река смыла весь яд, что нашёлся в теле Зотара, не разбираясь, чей он: от зелья, от Зверя или от меня. Лечебная техника действовала именно так, как и должна была. Зотар до сих пор оставался в доспехе и мне пришлось оттянуть ворот, изучая его шею. Одна из тонкостей лекарского дела. Обычно здесь, на самых крупных жилах легче всего заметить яд, избежавший лечения. Нужно лишь подождать несколько ударов сердца. Чисто. Большее может сказать только старик Фимрам, но это, наверное, когда разберётся уже со своими…
– Фимрам, откуда у тебя такой хороший ученик?
За плечо рванули, оттаскивая меня от Зотара и разворачивая.
– Ты?!
Аймар вдох или даже дольше вглядывался в меня, затем его лицо окаменело, он отшвырнул меня, завертел головой, а затем в бешенстве заорал:
– Пинь!
Тот стражник, что не давал мне попросить о помощи старика Фимрама, стоявший в шаге от Аймара и которого он так и не заметил, согнулся в поклоне:
– Господин?
Аймар резко обернулся, мгновение молчал, а затем приказал:
– Домара ко мне, живо!
– Слушаюсь!
Стражник вылетел из зала техникой, а Аймар зыркнул на меня:
– Чего замер? Работай! Мне нужен каждый из Воинов.
Напоминать Аймару, что на моих столах лежат Закалки и Зотар оказался там единственным Воином, я не стал. Бросив ещё один взгляд на спящего Зотара, шагнул дальше. Теперь я уже не колебался, действовал проверенным способом: сон, Сильфаний, зелье заживления и несколько техник Умножением. От самого слабого Пальца Нимиры, до Длани Возрождения. Всё равно одну земную технику в моем исполнении уже видели, но вряд ли кто-то кроме старика Фимрама мог бы сказать, что эта техника не из тех, которую я мог знать.
