Обычно хватало двух-трёх Дланей, чтобы раны закрылись. Но… Двое из четырёх не дождались моей помощи и умерли до того, как я к ним подошёл. Хотя и раны их на вид казались далеко не такими опасными, как у Зотара, но им, Закалкам – хватило, чтобы погибнуть. Уж не знаю, зачем их вообще из раза в раз гонят в лес. Неужели тяжело дать им месяц, десяток отваров и одну возвышалку, чтобы получить в отряд хотя бы Воинов первой звезды?
Едва я закончил, как вернулся Пинь. Следом в зал вошёл Домар. И не один, а с целым отрядом стражников. Все со знаком щита на груди: охрана поместья и Врат перехода. За правым плечом Домара следовал Кирт.
Сделав пять шагов, Домар остановился и спросил:
– Дядя?
С моего места, со стороны было видно лицо Аймара и усмешка, с которой он оглядел чуть согнувшегося в приветствии Домара и глубоко склонённых стражников.
– Это хорошо, что ты привёл с собой людей. Вы! – вытянутый в сторону Домара палец не оставлял сомнений, кому предназначался приказ. – Быстро унести всех раненых в крыло стражи.
Мгновение царила тишина, а затем стражники слитно ухнули:
– Слушаемся!
Аймар повёл пальцем:
– Ты! Кирт, да? Бери этого Закалку и неси.
Кирт ответил без промедления:
– Слушаюсь, господин!
Опустив руку, Аймар покачал головой и негромко сказал:
– У меня разговор только к тебе, Домар.
Тон не предвещал ничего хорошего. Я ухватил со стола ящик с оставшимися стихиальными зельями и попытался улизнуть из зала, но на моём пути встал Пинь, толкнул в грудь, заставив вернуться. Едва из зала вынесли последнего стонущего Закалку, как Пинь и вовсе закрыл двери в зал, по-видимому, встав на страже с той стороны. Аймар оглянулся, придавив на миг меня взглядом, и повернулся к Домару:
– Племянник, как это понимать?
– О чём вы, дядя?
– Хватит! – теперь палец Аймара указывал на меня. – Я приказал тебе взять с него пять сотен монет и вышвырнуть из Ясеня. Меньше всего мне хотелось заполучить Лира в свои враги. Полтора месяца назад я приходил сюда с Лиром Гарой, и ты сказал, что так и сделал.
– Дядя…
Аймар вскинул руку, заставляя Домара замолчать:
– Ты солгал этому наглому Лиру в лицо? Плевать. Я сам не особо его люблю. Но ты солгал мне. Своему дяде, который из года в год поддерживал тебя. Когда моего старшего брата выгнали из Парчовых Небес, кто дал приют всей его семье? Кто дал приют тебе, любимый племянник?
Домар согнулся в поклоне, на этот раз сложил руки не в приветствии идущих, а в жесте уважения младшего к старшему: ладонь к ладони:
– Ты, дядя.
Аймар выхватил меч, рубанул по столу, развалив его надвое:
– Ясень принадлежит мне! Я лишь дал приют семье брата. Принял его уход от дел и поручил уже тебе следить за делами города, пока я занят в лесах. Я терпел, когда ты менял слуг в поместье. И впрямь, плохая награда для верных прозябать в Ясене со мной.
– Я заплатил им вчетверо, как и обещал.
– Я знаю, племянник, я проверил это. И оценил твою щедрость. Ведь даже для любимого дяди ты построил новый, отдельный дом. От твоей наглости в тот день я потерял дар речи.
– Дядя…
Теперь меч Аймара смотрел на Домара:
– И так ты отплатил? Врёшь мне в глаза, приводишь с собой стражу, словно не я настоящий хозяин поместья и Ясеня?
– Дядя, всё не так, как ты подумал.
Аймар использовал технику: на расстоянии ладони от меня в стену вонзилось голубое копьё, только через два вдоха распалось бесследно.
– Почему он одет как долговой?
На этот вопрос неожиданно ответил Фимрам:
– Обычное дело, когда неопытный ученик имеет дело с кровью и грязью. Я ещё и заставлю его здесь всё отмыть, чтобы не зазнавался.
Я недоверчиво глядел на старика. Не то, чтобы я рискнул сказать сейчас правду Аймару, не зная к чему это приведёт. Может быть к тому, что меня и всю семью тут и убьют. Возможно старик понимает в происходящем больше меня? Хотя скорее, он слишком уж связан с Домаром.
– Хорошо. – Аймар кивнул. – Тогда ещё вопрос. Что он вообще тут делает?
Помедлив, ответил Домар:
– …служит…
– Сейчас ты скажешь, что решил обратить на меня гнев клана Гарой?
– Нет!
– Я привёл Лира в свой дом, – Аймар вернул меч в ножны, принялся медленно, спокойно перечислять, – усадил по правую руку от себя, отвечал «нет» на все его вопросы. Выходит, лгал ему в глаза. Ты что, думаешь, когда он убьёт меня в поединке, ты удержишь своё место в Ясене? – в одно мгновение Аймар пересёк зал. Стол, стоящий у него на пути, разнесло в щепки. Теперь Аймар оказался у дверей в зал, держал за горло Домара. – С кем из остальных ты сговорился? С Шанем?
Домар прохрипел:
– Дядя, все надежды нашей семьи мы возлагаем лишь на тебя.
– Довольно лести. Никогда не думал, что придётся использовать Истину на племяннике.
Я невольно покачал головой. Считал, что это Аймар приказал сделать меня долговым слугой на пять лет, а вышло, что и для него это нежданный подарок.
Амулет Истины у Аймара оказался с собой.
– Отвечай коротко и ясно. Не юли. Ты сговорился с Шанем?
– Нет!
– Сговорился с кем-то из семьи первого старейшины?
– Нет.
– Ты замышляешь против меня?
– Нет, дядя! Всё только ради семьи!
Злой смех заставил даже меня содрогнуться:
– Чьей семьи, вот в чём вопрос.
– «Дядя», – мне была отлично видна злая, неприятная усмешка на лице Домара. – уж вам лучше знать на это ответ.
Аймар швырнул Домара в стену. Или скорее отбросил его от себя техникой. В зал ворвался стражник Пинь. Увидев, что пострадавший Домар, тут же скрылся обратно. Послышался его окрик:
– Куда? Назад!
Аймар зарычал, снова техникой переместился к Домару и опять ухватил его за горло:
– Твои люди даже пытаются войти, не слушаются моих приказов!
– Дядя, – Домар снова хрипел, – вы наговариваете. Они бежали бы на шум в любом случае, как и Пинь. Они должны охранять тех, в ком кровь Саул.
Аймар повернул голову, словно прислушиваясь, зло рассмеялся:
– Тебе повезло, что они послушались Пиня. Попробуй они сейчас войти…
Я заметил короткий и странный жест старика Фимрама. Чего? Он снова махнул рукой. Догадавшись, я нырнул под стол. Старик думает, что эти двое обо мне забудут? Что за глупость? Сейчас я ощущал себя, словно маленький ребёнок. Лейла, когда была совсем маленькой тоже считала, что если она не видит, то и её не видят во время пряток. Но и я давно взрослый, и те двое – Мастера. Теперь я только слышал голоса и не видел ни лиц, ни жестов.
