Кивнув, шепнул Рейке:
– Не отходи от меня.
Выпрямившись, оглядел людей, которые до этого дня были моими. Громко сказал:
– Послушайте меня. Вы сами сегодня слышали, в чём меня обвиняют. Но сейчас я не хочу вас ни в чём убеждать.
Наёмники молчали. Я обратил внимание, что они словно разбились на две группы. Центром одной стал Кирт, другой Гавал. Точно так, как и смеялся Кирт в том сарае, где я уже пытался объясниться с ними. За одну половину может говорить один, за другую другой.
Ещё раз признался:
– Да, не было артефакта, были Указы, – пожал плечами. – Теперь нет и их.
Кто-то, кажется Орнаф, недоумённо спросил:
– Что значит нет?
Обернувшись в ту сторону, откуда прозвучал голос, я усмехнулся:
– Разве прожив столько лет с долговыми контрактами, сложно определить, есть или нет Указа служения?
Бывшие наёмники загомонили. Уверен, что сейчас они пытаются заставить Указы наказать их болью. Вот один из них и вовсе сорвался с места техникой, скрывшись в зарослях. Через десять вдохов вернулся с другой стороны. Вернулся с широкой ухмылкой, больше слов говорящей всё о его проверке. Я даже почувствовал слабый укол между лопаток. Кто-то из сидящих передо мной решил проверить мои слова самым жёстким способом. Но даже за мысль о нападении на меня больше нечему было наказывать.
Не дожидаясь, какие ещё мысли придут бывшим наёмникам в голову, я громко сказал:
– Я доволен вашей службой. Здесь, – в моих руках возник потрёпанный кисет, в котором лежало несколько сотен средних духовных монет, ядра Зверей, травы и мечи. В общем, всё то, на чём не было следов предыдущего хозяина. – Плата за вашу службу. На этом она закончена. Вы великолепно сражались, помогли мне хоть как-то снять груз вины с себя и теперь свободны. Можете отправиться куда угодно. У вас есть командиры и теперь вы можете обсудить с ними свои планы, – подумав, я добавил. – Если в землях Саул для вас небезопасно, отправляйтесь в другие земли. Таким сильным и опытным идущим будут рады в любом городе.
Обведя всех взглядом ещё раз, я вбил кулак в ладонь и чуть согнулся. Никто не повторил мой жест, но мне этого и не было нужно.
– Спасибо за помощь в поиске моей семьи. Спасибо, что защищали мне спину и тащили с поля сражения.
Поблагодарив, я выпрямился и шагнул к Зотару. Похоже, таскать кого-то на руках входит в привычку. Но не успел даже склониться к нему, как раздался голос Кирта:
– А если я не хочу уходить?
Я оглянулся через плечо, хмыкнул:
– Ну и сиди в лесу. Ты теперь можешь сам решать это.
Кирт покачал головой:
– Нет, вы не так поняли, старший. Я не хочу уходить от вас.
Выпрямившись, смерил Кирта взглядом. Он торопливо продолжил:
– Старший сказал, что пока я буду верен ему, то Небо будет щедро в своей награде. Так и вышло. Я – Мастер. Я и мечтать…
Я вскинул руку, перебил его:
– Стой! – Кирт замолк на полуслове, и я напомнил ему. – Мы уже говорили об этом. В этом нет моей заслуги. Это только твой талант.
Кирт неподвижно замер. Даже глаза его застыли на бледной маске лица. Через пять вдохов он моргнул и выдохнул:
– И я уже отвечал вам, господин. Это ничего не меняет. Нет Возвышения без Неба. Я не собираюсь проверять, остановлюсь ли на пути к нему, если нарушу своё обещание и покину вас. А со мной останутся и мои люди.
Молчавший всё это время Гавал хмыкнул:
– Что значит твои? Мои тоже никуда не собираются уходить.
У меня задёргалась бровь и я прижал пальцем шрам над ней, потёр его:
– А ты-то зачем, Гавал? Ни у тебя, ни у кого другого не было таких Указов.
Он лишь пожал плечами:
– И что? Это было решено ещё давно, господин. Ещё тогда, когда я боролся с вашими Указами, отправляя прочь тех, у кого семьи. Тогда мы и разделились. Те, кто боялся – ушли. Мы остались. У нас давно уже не было надежды, но потом, после Сердца Стихии… Мы считали, что у вас большое будущее. Опасное, но сулящее таким, как мы, застрявшим в Возвышении, большие возможности.
Я рассмеялся:
– Ты сам себя слышишь? Забыл, что случилось за этот день? Тысячи людей обвиняют меня в Бедствии, стражников Ясеня ищут, меня ищут, развесив мои портреты. По мне, самая ваша большая возможность – это умереть рядом со мной.
Гавал кивнул:
– И это тоже может случиться. Сегодня погибли пятеро. Но за те дни, господин, что мы тренировались с вами, мы стали сильней.
Раздался полный гнева голос:
– Хватит говорить так, словно ты можешь делать это за всех! Уж мёртвые точно не могут этого делать, – вперёд выскочил Версам. Тот из наёмников, что забирал трофеи с тел сектантов. Ткнул в меня дрожащей рукой. – Этот потащил нас с безопасных стен в самую жопу. И Чергобу разрубили башку. Ты называешь его господином, Кирт старшим, а что ему до нас?
Кирт негромко сказал:
– Успокойся, хлебни…
Версам перевёл руку на Кирта:
– А ты закрой рот! – злоба исказила лицо Версама. – Твоего дружка Труека он спас, спас и своего Зотара. Где же он был, когда раскроили Чергоба?
Я промолчал.
Версам сплюнул на землю:
– Поэтому говорите только за себя. Я ухожу. Сила, несила. К гарху всё это. Не желаю сдохнуть в погоне за этой вашей силой. Кто со мной?
Ряды наёмников некоторое время оставались неподвижны, затем к Версаму шагнули двое. Сжимая в руках мечи.
Вот здесь я не удержался и устало вздохнул:
– Мечи-то к чему? Никто вас не тронет. Уходите. И держите язык за зубами. Это в ваших же интересах.
Кирт шагнул вперёд:
– Погодите-ка!
Троица замерла, а он кивнул Версаму:
– Кисет с вещами сектантов отдай. Это добыча всех нас.
Версам набычился:
– Как и моя, как наша.
Его жест, которым он обвёл свою троицу, не оставлял сомнений, о ком он говорил.
Я швырнул в него кисет, который всё это время так и сжимал в руке.
– Забирай!
Кирт тут же добавил:
– Этого вам хватит с головой, а кисет отряда верни, жирно тебе будет.
Версам снова набычился, оглядывая меня и Кирта, но его ткнул в бок один из тех, что решил уйти с ним. Зло выдохнув, Версам сорвал с пояса два кисета и швырнул в траву под ноги:
– На!
Когда они, пятясь, скрылись в зарослях, Гавал криво усмехнулся и продолжил, словно ничего и не случилось:
– Кто-то сумел прорвать преграду, не дававшуюся ему годы. Кто-то, как Версам – нет. Мы уже позабыли, каково это, ощущать себя слабыми, – перевёл взгляд на меня. – Господин, думаете, застань нас Бедствие на стенах Ясеня, мы бы остались живы? Старые мы умерли бы десяток раз за сегодняшний день.
