Резьба Георгиевского собора в Юрьеве-Польском. XII в. Фотографии А. Л. Барковой.
* * *
Поистине удивительная история связывает петуха с орлом, а древнерусский текст конца XV века – с былинами, записанными на Русском Севере спустя четыреста лет. Речь идет об апокрифе «О всякой твари» и былине о Дюке. В древнерусском тексте говорится:
Солнце же плывет по воздуху днем, а ночью по океану, нисколько не замочившись, но только трижды омывается в океане. Говорится в Писании: есть петух, его голова до небес, а море по колено. Когда солнце омывается в океане, тогда океан всколеблется и начнут волны бить петуха по перьям. Петух, ощутив волны, говорит: «Кукареку», что означает: «Дающий свет Господь, дай свет миру». Когда же он это воспоет, тогда все петухи воспоют по всей вселенной.
Этот текст местами дословно совпадает с эпизодом из былины о Дюке, герой которой на охоте выпускает стрелы, оперенные волшебными перьями…
не того орла, что во чистом поле, а того орла, что на синем море. Сидит орел на камени, на тоем на камени на Латыре, аще тот орел сворохнется, сине морюшко сколеблется, а в деревнях петухи воспоют.
Как видим, текст апокрифа был известен или безымянному автору былины, или певцу, исполнившему эту былину П. Н. Рыбникову. У сказителей былины описание исполинского орла лишено таких подробностей.
Почему же петух из апокрифа стал в былине орлом? Вероятно, «кура» сочли недостаточно возвышенной птицей по сравнению с орлом (который почти не водился на славянских землях и был известен славянам лишь по книжным источникам).
Описание исполинской птицы, сидящей на краю мироздания и влияющей на погоду, не является чисто литературным. В скандинавской «Старшей Эдде» таков орел Хресвельг, вздымающий своими крыльями ветер над всеми народами. В русских духовных стихах Стратим-птица так же поднимает бурю. В эпопеях народов Азии над степью летает исполинская птица, одно перо которой поднимают сорок воинов… во всех этих случаях речь идет о мифическом орле. Так что создатель или исполнитель былины, кем бы он ни был, заменяя книжного «кура» на орла, возвращает этот образ в фольклорную традицию. И это удивительно, ведь в описании моря и петухов тексты совпадают дословно.
Аист и лебедь
Священными птицами почитались аист и лебедь. Но символика их во многом противоположна: аист воплощает силы жизни, а лебедь – смерти. Широко известное присловье, что аисты приносят детей, – это лишь вершина огромного массива представлений об отождествлении аиста с человеком. Легенда гласит, что Бог некогда вручил человеку мешок, в котором были завязаны все гады (змеи, жабы и пр.), человек из любопытства развязал его – и гады расползлись по всей земле. Бог в наказание обратил человека в аиста и велел охотиться на гадов, и от стыда у аиста покраснели клюв и ноги. На землях западных славян оперенье аиста сравнивали с одеждой шляхтича или ксендза, а позже, в ХХ веке, – с жилеткой. Согласно другой легенде, аисты улетают на зиму в мифическую страну и там, искупавшись в волшебном озере, принимают человеческий облик; весной же, окунувшись в другое озеро, возвращают себе птичий. Поляки верят, что человек, попав в эти мифические края, тоже обратится в аиста. При этом иметь потомство аисты могут только под личиной птицы, что и вынуждает их совершать эти регулярные превращения.
Убийство аиста – страшный грех, оно приравнивается к убийству человека. Расплатой за него могут стать различные бедствия (о них чуть позже), и чтобы их избежать, аиста необходимо похоронить в гробу, по-человечески.
Аист – судьбоносная птица. То, как человек увидел весной первого аиста, предвещает удачу или неудачу в течение года: летящий аист – к здоровью (особенно ног) и хорошему урожаю, а для девушек – к замужеству, неподвижный – к безбрачию, засухе, боли в ногах или смерти. Если в этот момент у человека есть с собой деньги или ключи – его ждет богатство, а если карманы пусты – убытки. При виде летящего аиста крестьяне начинали бегать и кувыркаться, чтобы не болели спина и ноги (заметим, что такие действия могли дать пусть и краткосрочный, но реально исцеляющий эффект, поскольку на биологическом уровне мощный эмоциональный всплеск обусловливает всплеск гормонов, а он, в свою очередь, влияет на процессы в организме).
Аист не просто предвещает судьбу, он формирует ее: если он устроил на доме гнездо – под крышей будут счастье и достаток. И сейчас, в XXI веке, для пары аистов, облюбовавших дерево во дворе, полагается спилить верхушку и положить туда колесо (даже если это урожайное плодовое дерево). Разорение гнезда аиста, убийство его птенцов или самой священной птицы грозило всеми возможными бедами. Широко распространены убеждения, что за разоренное гнездо аист мстит, принося с небес огонь и сжигая дом обидчика. Убийство аиста символически связывается с небесной водой, причем в любую сторону: может случиться как засуха, так и гроза с градом. С грозовыми и градовыми тучами ассоциируют не только мертвого аиста, но и живого: если он кружит высоко в небе, значит, разгоняет их.
Еще одна черта аиста – его связь с деторождением. Здесь снова присутствует триада «аист – дети – огонь». Но если в случае мести аист приносил огонь и смерть, то в этой ситуации все мирно: аист приносит ребенка (или лягушонка), бросает его в печную трубу, и тот через огонь попадает в лоно женщины (лягушонок в печи превращается в человека). О связи печи и маленьких детей мы еще поговорим далее, когда речь пойдет о домовом.
Тема деторождения присутствует и в рождественском ряженье в аиста: своим длинным клювом он клюет девушек, что имеет несомненно фаллическую символику.
Марья Лебедь Белая на иллюстрации С. Соломко. Начало XX в. Соломко С. С. Открытка для издательства И. С. Лапина.
Итак, аист воплощает изобилие и счастье, а беду может накликать только в ответ на человеческую жестокость. Другая священная птица – лебедь – в народе связана со смертью и бедой, и лишь в городской культуре она становится символом света и красоты. «Исправление» смертоносного образа лебедя легко увидеть на примере либретто балета Чайковского «Лебединое озеро», где первоначальный вариант финала был трагичен: поскольку Зигфрид нарушил клятву (пусть и невольно), на рассвете Одетта умирала, а принц бросался в озеро. Для народной легенды такая трактовка истории девушки-лебеди естественна, но светская публика принять ее не могла. Мы с детства любим сказку Пушкина о Царевне-Лебеди, однако образ главной героини не имеет точного фольклорного прототипа, а те, что есть, во-первых, не русские, а во-вторых, в них ни в коем случае не лебедь (во французском источнике – это Дева-Звезда, в итальянском – зеленая птичка). Исследователи предполагают, что на образ Царевны-Лебеди могла повлиять Марья Лебедь Белая из былины о Михайле Потыке (поэт знал сборник Кирши Данилова, куда входит этот текст), но героиня былины – злая чародейка, предавшая своего мужа, изменившая ему и в итоге понесшая заслуженное наказание. Отличие прекрасной пушкинской героини от былинной колдуньи показывает, до какой степени расходится восприятие лебедя в литературе и фольклоре.
