Упрощенная схема Элиаде идеально подходит для поверхностного знакомства с мифологией. А версию «Велесовой книги» популярные издания растиражировали настолько, что она стала своеобразным маркером: если в книге о славянах упоминаются «Явь – Правь – Навь», значит, доверять этому тексту нельзя.
Широкую известность «Велесова книга» обрела после публикации в неоязыческом сборнике «Русские Веды». Слово «веды», несмотря на очевидное родство с глаголом «ведать», не древнерусское, оно заимствовано из санскрита: именно в Индии собрания священных текстов называли «ведами», и мы еще неоднократно будем обращаться к «Книге гимнов» – Ригведе. Слово «веды» оказалось необычайно востребованным у сочинителей «древних» славянских мифов, и наличие его на обложке книги – однозначное свидетельство фальсификации.
Еще хуже дело обстоит с термином «ведруссы», придуманным В. Мегре (цикл книг «Звенящие кедры России»). Если «Велесова книга» хотя бы претендует на историчность, то сочинения Мегре и возникшее под их влиянием движение «анастасийцев» (по имени Анастасии – главной героини) – это чистая эзотерика и альтернативная история. Ведруссы – праведный народ, предки европейцев и одновременно славяне – ведут исключительно мирный образ жизни, но при этом побеждают всех, кто на них нападает. Отсутствие ведруссов в исторических документах Мегре объясняет тем, что якобы их противники (Персия, Македония, Рим) стыдились писать о таких поражениях. Когда же Русь приняла христианство, ведруссы уснули. Данная концепция кажется смешной, но при этом имеет множество последователей (разумеется, из малообразованных слоев общества). «Анастасийцы» в своих сочинениях удревняют цивилизацию ведруссов на миллионы (!) лет, связывая ее с материком Арктида-Гиперборея. Гиперборея (буквально «За Бореем», то есть северным ветром) – в греческой мифологии мифическая страна счастья, которая, разумеется, никаких реальных аналогий не имеет; что же касается Арктиды, то есть суши на месте Северного Ледовитого океана, то она существовала, даже дважды: в первый раз – примерно миллиард лет назад, во второй – около 250 миллионов лет назад (когда появились первые динозавры). Но применительно к историческому времени ни о какой Арктиде говорить нельзя.
Наиболее одиозной фигурой в неоязычестве является Александр Хиневич. Его «Славяно-арийские веды» содержат не просто антинаучные, а откровенно националистические, антисемитские идеи. Хиневич «удревняет» историю славян на 40 тысяч лет (исторически это палеолит, начало культуры пещерного человека) и утверждает, что тогда на Землю из созвездия Большой Медведицы прилетели «арийцы» и «святорусы», записавшие свои тексты на золотых пластинах алфавитом «буквица», каждый знак которого имеет символическое значение. Под видом мистической «буквицы» А. Хиневич выдает кириллический алфавит в его церковнославянском варианте (то есть с греческими буквами для литургических терминов), куда добавлены диграфы «от», «ае» и некоторые другие средневековые знаки.
Глаголица. Страница из «Букваря старославянского языка» И. Берчича. 1862 г. Ivan Berčić.Bukvar staroslovenskoga jezika glagolskimi pismeni za čitanje crkvenih knjig, 1860.
На самом деле кириллический алфавит не является «древней славянской азбукой» и, вопреки расхожему мнению, не был создан Кириллом и Мефодием. Этот алфавит – результат политического компромисса IX века. Тогда славянские страны Центральной Европы хотели проводить христианское богослужение на родном языке, но Константинополь не позволял им пользоваться глаголицей – алфавитом, специально для этого созданным Кириллом и Мефодием, и поэтому ученик Кирилла Климент приспособил для записи славянских текстов греческий алфавит (назвав его в честь своего учителя кириллицей).
Поклонников А. Хиневича узнать легко. Они предпочитают рассматривать любые слова как аббревиатуры, «расшифровывая» их в соответствии с «буквицей» или собственными представлениями, и твердо уверены: сто тысяч лет назад «славяноарии» передвигались на летающих тарелках, все алфавиты мира происходят от «буквицы», а все народы мира (кроме евреев) – от «славян».
Еще один маркер как фальсификации, так и национализма – знак «коловрат». Возникновение этого слова связано с именем Евпатия Коловрата, персонажа древнерусской «Повести о разорении Рязани Батыем» (вероятнее всего, вымышленного). Знак «коловрат» представляет собой свастику, вписанную в квадрат или круг. В древнерусском и русском народном искусстве этого символа не было, он появился в 1990-е годы.
Подобные псевдоисторические, эзотерические и националистические теории дискредитируют неоязыческое движение в целом. Между тем в среде неоязычников немало фольклористов, собирающих остатки народной культуры, музыкантов и певцов, исполняющих народные песни, а также реконструкторов, воссоздающих традиционную одежду и утварь, доспехи и оружие (нередко – по историческим технологиям). И хотя, как уже было сказано, возродить языческую культуру невозможно (да и не нужно современному человеку), знание и поддержание традиций своего народа – это вклад в сохранение исторической памяти, без которой народ обезличивается. К сожалению, фантазии о «славянах на звездолетах» как раз и способствуют этому обезличиванию.
Глава 1. Мифология животных и растений
Волк и медведь
Наиболее могущественными в магическом плане животными на Руси считались волк и медведь. Они обладали противоположной символикой: волк воплощал движение, связь между мирами, постоянно проницаемую границу людского мира и потустороннего; медведь же символизировал центр иного мира, оставался неподвижным, а контакт с ним был нарушением, за которым следовала расплата.
Эпитет волка в народной культуре – «чужой», «другой». Как ни странно, это указывало на близость: волка воспринимали не как животное, а как человека, но из «чужого» племени. Чтобы понять смысл этой чуждости, надо посмотреть, кого из людей называли волками. В свадебных причитаниях невеста, оплакивая вольную девичью жизнь, звала «серыми волками» друзей жениха, да и самого жениха сравнивали с волком, рыщущим в поисках добычи. И напротив, на свадебном пиру (то есть в доме жениха) волками нарекали родню невесты, а ее саму в свадебных песнях именовали волчицей. Подобное явление хорошо известно исследователям древних языков: когда понятие «другой» отражает весь спектр отношений – от друга до врага. Именно такими «другими» в племенной древности и являлись члены «волчьих братств», представления о которых сохранились в «Сказке о мертвой царевне и о семи богатырях» Пушкина.
