Нельзя не отметить, что невозмутимый вид Анджей сохранял с трудом. Он заметно смутился, заметив лежащую на моей кровати Анну Аврору, платье которой покоилось у письменного стола. Боюсь представить, что успел надумать себе мальчишка. С другой стороны, что бы там порочное не придумал себе он — это правда. Почти.
— Ее Величеству нужно вдвое усилить охрану. И позовите сюда Ее Святейшество. Немедленно.
Не смотря на то, что уже девятый час, бабушка незамедлительно приходит в мои покои. Она обычно рано ложится, а посему видно, что волосы свои она уже успела распустить и теперь, когда я позвал ее, наспех уложила их в простую прическу. В отличии от моего оруженосца, Ее Святейшество даже не пытается скрыть свое негодование.
Как только дверь захлопывается за ней, она чинно приветствует меня, кланяется и уже потом, продевав всё, что требует от нее придворный этикет, переходит на неформальное общение.
— Для чего ты позвал меня, Витторио? — обращается ко мне по имени, пользуясь тем, что рядом нет поданных. Но тут же нервно бледнеет, замечая Анну Аврору.
— Святые Бескрайнего Севера! — вскрикивает она, подбегая к кровати.
Вижу, как ее глаза бегают по постели. Вернее по пятнышкам крови, что виднеются на ней.
— Что это всё значит, дитя мое? Ты… спал с Эрлин? — потерянно спрашивает она, будто сама не видит этого.
Глава 77. Ссора
Витторио:
— Что это всё значит, дитя мое? Ты… спал с Эрлин? — потерянно спрашивает она, будто сама не видит этого.
— Своей Эрлин. — уточняю я. — Я слышал Вы сомневались в ее нравственности, как видите Анна Аврора более, чем невинна.
— Была. — говорит она. — Ты позвал меня лишь для того, чтобы доказать мне это? Витторио, ты же Верховный Эрл. Как ты можешь требовать от своих поданных соблюдения законов и нравственности, когда сам делишь ложе с аристократкой, не будучи с ней в браке? Ладно, была бы эта эльратка какой-то там куртизанкой, тогда…
— Что вы несете, Ваше Святейшество?! — вскипел я. — Как Вы можете требовать от кого-то соблюдения нравственности, когда сами сравниваете Эрлин со шл*хой? — передразнил ее.
— Простите, Ваше Величество. — кланяется она мне, понимая, что перегнула палку.
— Она моя Эрлин и все обязаны относится к ней с уважением. Вы в том числе.
— Конечно, мой государь. — ответила она, понимая, что сейчас говорит не со своим внуком — с Верховным Эрлом.
— Я позвал Вас, чтобы просить Вас позаботиться о ней. Вы присмотрите за Эрлин до завтрашнего поединка, чтобы она ничего не натворила. Надеюсь, хотя бы Вам не надо объяснять, что он должен состоятся?
— Я пригляжу за ней, можете положится на меня.
— И еще… — добавил я. — Будьте к ней снисходительнее. Если она похожа на Вильгельма I, это не значит, что она дьявол во плоти. Анна Аврора слишком многое пережила за последний месяц. Она, как Лагерта, очень впечатлительна.
— Не могу обещать этого. — ответила бабушка. — Я всю жизнь жила ненавистью к эльратской императорской династии. И буду честна с Вами — я жажду, чтобы Вильгельм I мучился на том свете, созидая страдания своей беззащитной маленькой копии.
Глаза бабушки заблестели. Слишком больно ей было говорить об этом. Я знаю, что она испытывает, ведь бабушка, равно как и я, была воспитана в обществе, где единственной целью и смыслом существования была месть захватчикам.
— Воспринимайте ее, как Эрлин, не как наследницу Бенкендорф.
— Витторио, внук мой, — сказала бабушка дрожащим голосом. — Я не могу поверить в это. Как же так получилось? Как ты мог пусть ее в свое сердце? Чрез нее своими ядовито-зелеными глазами на нас будто сам Вильгельм I смотрит. Мы столько лет боролись с ними. Сколько славных мужей полегло в этом противостоянии. А ты… Эту эльратку…
По щеке Ее Святейшества прокатилась скупая слеза.
— Бабушка, перестань, я прошу тебя. — подошел я к ней и положил руки на ее плечи. — Хватит с нас этих войн. Я верю, что мой союз с ней принесет долгожданный мир всем: и эльратцам, и нордорийцам. Ненависть разрушает, любовь — создает.
Анна Аврора:
Проснулась я ближе к рассвету, когда первые лучики света стали щекотать мое лицо. Шею сильно ломило, будто я отлежала ее.
— Не вставайте, Эрлин, еще рано. Поспите еще. — послышался знакомый голос.
Я тут же узнала его обладательницу. Сонливость, как рукой сняло. Поднялась на локти. Быстро осмотревшись, поняла, что я нахожусь у себя в покоях. Рядом со мной в кресле сидела бабушка Витторио, которую я про себе именовала не иначе, как «дорогая» свекровь.
— Что я здесь делаю? — спросила я, хотя тот же вопрос я могла задать ей, но похоже она не считала необходимым сообщить причину своего визита.
— А Вы ожидали проснутся в другом месте? — многозначительно произнесла она. — Как Вы себя чувствуете, Эрлин? Ничего не болит?
Свекровь спрашивала так, будто бы знала о произошедшем. Мне стало так стыдно и неловко перед ней. Мне казалось, что все, кто находился в этот момент в покоях знают о случившемся. И не просто знают, а пламенно обсуждают, что мы делали с Витторио вчера вечером. В подробностях. Даже взгляды их, вполне невинные и обычные, казались мне игрой в гляделки. Я будто слышала их мысли: «А ты знаешь, что Ее Величество вчера с Верховным Эрлом Витторио…».
Кстати, о Витторио. Я ничего не помню. Мы вчера с ним…? Мне было настолько больно, что я потеряла сознание? Что произошло?
— Ложитесь, поспите еще. Поединок не скоро. Эрлин должна достойно выглядеть на нем, а не сидеть с мешками под глазами. — безучастно сказала бабушка.
Точно. Поединок. Я ведь ради этого приходила к Витторио. О Боги, что я наделала. Теперь я не смогу предотвратить его.
— Где Витторио? — нервно спросила я.
— Вам никто не обязан отчитываться о его местонахождении. Он Ваш Верховный Эрл и раз он не посчитал нужным Вас уведомить, значит так тому и быть. Отдыхайте, это приказ Его Величества.
При других обстоятельствах я бы не смогла пропустить мимо ушей дерзость «дорогой» свекрови. Но сейчас мои мысли были заняты иными бедами. Я могла думать лишь о грядущем бое. Однажды Витторио чуть не погиб от стрелы, что предназначалась мне. И теперь снова подвергает себя опасности из-за меня.
Я попыталась встать с кровати, но мне не дали. Стража вернула меня на место.
— Вам велено спать, Эрлин. Нельзя ослушиваться государя. — читала морали бабуля.
— Я сама государь. Я императрица и мне угодно сейчас встать. Немедленно отведите меня к Верховному Эрлу! — негодовала я, но мои попытки подняться были пресечены на корню нордорийскими воинами.
Меня снова никто не слушал. Будто бы я и не правительница вовсе. Так обидно стало до глубины души. Хотелось рыдать от безвыходности. Понимание, что я бессильна перед волей Витторио меня удручала. Стало ясно, что раньше поединка меня не выпустят. Я старалась сделать вид, что смирилась с происходящим, однако даже не пыталась изобразить сон. Лежала и лихорадочно соображала, что делать дальше. Но в голову ничего не приходило. В конце концов я решила действовать проверенным способом: отказаться от еды во время завтрака. Но это ни к чему не привело. Витторио не пришел. Тогда я стала «терять» сознание и жаловаться на самочувствие.
