Вот что я такого сказал? Чего она отворачивается? Было желание силком её развернуть и выпытать, в чём дело. Но я отбрасываю его и, глубоко вдохнув, пробую опять:
— Тогда что же тебя так расстроило?
В ответ лишь тихие всхлипы. Чёрт! Где-нибудь есть пособие или какая-то методичка по разрешению женских истерик? Может, я что-то упустил? Может, в каком-нибудь подзаконном нормативном акте или последнем издании церковного писания есть руководство по успокоению женщин?
Аккуратно, словно прося разрешения, касаюсь её плеча и она тут же подрывается на кровати, как ошпаренная. Повернувшись ко мне, она слёзно спрашивает:
— Я сделала, что-то не так?
— В смысле? — теряюсь я.
Нет, я определенно пошлю Анджея искать мне пособие. И словарь. Женский. Ибо я ничего не понимаю из сказанного.
— Вчера ночью я сделала что-то не так? Вам не понравилось?! — чуть ли не кричит она, шокируя меня.
Мне? Не понравилось? То, что наконец-то присвоил её себе, с ума сходя от желания, не понравилось? Чувствовать под собой её податливое аппетитное тело не понравилось? Наслаждаться её стонами и прерывистым дыханием не понравилось? До дрожи упиваться близостью с ней не понравилось? Что из этого всего мне должно было не понравиться?
— С чего ты взяла, Эрлин? — удивленно спрашиваю я.
— С того, что Вы будто нарочито не захотели в кровать со мной ложиться. Выдумали какой-то отчёт! И всё утро ходили, как в воду опущенный!
А вот и первый урок семейной жизни. Никогда не слушайте чужих советов. Даже от тех, кто желает Вам добра. Лучше бы лёг сразу с ней, а там уже, как пошло бы.
Глава 99. Уговоры
Анна Аврора:
— С того, что Вы будто нарочито не хотите в кровать со мной ложиться. Выдумали какой-то отчёт! — голос сорвался, получилось громче, чем следовало.
Меня душили обида и разочарование. Я сама себя была противна. Как же… Как ему могла понравиться вчерашняя ночь, если я только и делала, что мешала ему? Даже раздеть его не смогла, как он просил. Не справилась с обычными завязочками на рубашке. И противилась, когда он своими губами начал… О, Создатель, даже вспоминая об этом, готова провалиться под землю от стыда. А как я отталкивала Витторио, стоило ему навалиться на меня. Да, в начале казалось, что меня просто разорвет на части. В мое тело будто вонзалось раскаленное железо. Но после болезненные ощущения стали терпимее. К удивлению, я даже сумела испытать будоражащие приятные чувства, смешанные с острой болью, приносимые мне с каждым рывком.
К тому же я была уверенна, что Витторио был в восторге. Не то, чтобы я знала, как выглядит мужчина, удовлетворённый от соития с женщиной. Но мне казалось, что это так. Похоже, меня обмануло чутье. Он весь день ходил расстроенный. А сейчас выдумал себе занятие лишь бы отсрочить сон со мной.
— Эрлин… — сказал он не своим голосом.
Святые Эльрата! Что я наделала?! Мне говорили, что жена Верховного Эрла не смеет устраивать истерики. И уж тем более выставлять претензии. А я уже второй раз за день раскисла, растекаясь слезами по подушкам.
— Простите! — подрываюсь с места, не давая договорить ему.
Час от часу не легче. Мало того, что претензию ему выставила, ещё и перебить осмелилась. Сколько правил я успела нарушить за эту минуту? Давно следовало понять, что Витторио не благовоспитанный аристократ, а воин, прошедший войну. Беседы по душам — не его стихия. Я уже не раз видела, как лопается его терпение.
Однако далеко убежать не получается. Муж одним движением возвращает меня в исходное положение.
— Как ты могла подумать такое? — убирает мою непослушную прядь за ухо, он совсем не кажется раздраженным. — Это была лучшая ночь в моей жизни. Ты даже не представляешь, как осчастливила меня.
Он по-свойски притягивает меня за талию к себе на колени. А я теряюсь. Мне кажется, я сейчас растаю от его рук. Внутри всё трепещет от приятного волнения. Если он продолжит меня так держать, то я того гляди прощу ему всё.
— Тогда почему Вы утром были расстроены?
— «Ты». Называй меня в спальне на «ты». — он аж брови насупил.
— Простите… — по привычке ответила ему, обращаясь на «Вы», но увидев его реакцию исправилась. — Ой, то есть прости.
— Молодец, — похвалил меня Витторио, поцеловав в лоб, — я был расстроен, потому что обидел тебя ночью. Прости меня, я не обещаю, что у меня получится, но впредь я постараюсь быть сдержаннее.
— Всё в порядке, Витторио. Ты же мой муж и вправе делать со мной в спальне всё, что пожелаешь.
— Да, — согласился он, — и я желаю, чтобы ты разделяла со мной наслаждение, а не мучилась от боли.
— Мне было бы больно вчера в любом случае. — выдохнула я, опустив глаза.
— Но я мог бы облегчить эту боль. — с сожалением произнес он. — А вместо этого сосредоточился лишь на собственном удовольствии.
— Не злись на себя. Ведь я сама раздразнила тебя раньше, перед боем на арене. Я не должна была…
— Это не важно. Главное, что я должен был. — перебил он меня, приложив указательный палец к моим губам. — Я обещал, что защищу тебя, но не смог уберечь от самого себя. Не сдержал слово.
— Ты поэтому сейчас занялся делами вместо того, чтобы лечь рядом? — спросила я. — Ты наказываешь себя за вчера?
— Нет, я лишь не хотел искушать себя. — признался он, нервно сглотнув. Он перестал смотреть мне в глаза, его взгляд опустился ниже. — Тебе следует отдохнуть после вчерашнего.
Проследив за его взглядом, поняла, что он смотрит на мою грудь. Полупрозрачная ткань выдавала не только её очертания, но и явно демонстрировала, какие чувства вызывают во мне руки Витторио. Мне вдруг стало неудобно сидеть на нём, я почувствовала некоторое давление. Витторио напрягся, его жилистые руки стали плавно опускаться по спине, вызывая табун мурашек. Мне стало так неловко. Я пока не могла свыкнуться с мыслью, что он мой муж. Это ведь нормально, что он делает что-то подобное со мной? Нормально, что я пылаю такой порочной страстью к нему?
— Так давай ляжем вместе отдыхать. — отвечаю я, обхватывая ладонями его мужественное лицо.
