Книга Я жизнью жил пьянящей и прекрасной…, страница 10. Автор книги Эрих Мария Ремарк

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Я жизнью жил пьянящей и прекрасной…»

Cтраница 10

И все же твоя статья была очень хороша, написана с живым интересом; и ты, конечно, прав: если я время от времени появляюсь у вас, то это уже довольно странное сентиментальное явление и тоска по родине.

Я планирую опять появиться в марте, тогда я возьму с собой книгу для тебя, и мы обсудим твои дела. Мне ничего не стоит всюду ввести тебя, и я это сделаю! Было бы хорошо, если бы ты к этому времени имел уже готовый текст, чтобы я мог сразу взять его с собой.

В июне я буду четыре недели в Оснабрюке. Тогда мы сможем осуществить большой рывок. Вот увидишь, это получится! Ты же знаешь, что я держусь своих старых друзей и даю им советы. Я убежден, что у тебя все получится. Ты даже не представляешь, сколько бараньих голов здесь числится важными фигурами, это всегда вселяет уверенность, если сомневаешься в себе. Я уже знаю тебя настолько, чтобы представить в общих чертах, как ты сможешь здесь укрепиться.

Через четыре недели мы поговорим об этом. И тогда дело пойдет! Так что большое тебе спасибо за статью. Подожди еще немного, напиши вместо этого о себе. Передай сердечный привет своей жене и будь здоров.

Твой старый

Эрих.


Моя книга идет хорошо, мы уже продали девяносто тысяч.

Считаешь ли ты литературные сравнения в твоей статье вполне серьезными? Гамсун, Лагерлеф? Черт возьми, я был бы рад, если бы через пятьдесят лет написал произведение, в котором была бы похожая атмосфера.

Чтобы у тебя снова варил котелок, я обещаю тебе в О. пару хороших оплеух, мерзавец! Но писать ты все-таки можешь, я это вижу!


«Путнэм санс» в Лондон

07.05.1929 (вторник)


Глубокоуважаемые господа!

Сердечно благодарю вас за дружеские письма и вырезки из газет. К сожалению, я был некоторое время болен, поэтому не мог ответить вам сразу.

Что важно на сегодня: мое имя не Крамер, это распространенная в прессе сказка, которую придумал кто-то из немецких милитаристов. Меня зовут Ремарк, это имя моей семьи на протяжении многих веков, и единственное изменение, которому оно было подвергнуто, это написание на немецкий лад: «Remark» вместо «Remarque». Но это только у меня и у моего отца, поскольку такое написание нам ближе. Сегодня, как и прежде, мы используем оба варианта, но чаще Remarque. Крамером никто из нас никогда не был, это чистая выдумка.

Об остальном я напишу вам в ближайшие дни. Я выполню все ваши пожелания.

Преданный вам,

Эрих Мария Ремарк.


В «Библиотеку Сток», Париж

07.05.1929 (вторник)


Я возвращаю вам перевод*. Я в восторге от этой работы и хотел бы передать вам мои поздравления, поскольку перевод весьма удался, даже в отношении трудных военных выражений.

Генералу сэру Яну Гамильтону

01.06.1929 (четверг)


Глубокоуважаемый сэр Ян Гамильтон!

Выдержку из Вашего письма касательно моей книги «На Западном фронте без перемен» мне любезно переслал мой издатель, господин Путнэм. Я намеревался тут же Вам ответить, но меня на несколько недель задержала моя болезнь, не позволившая найти те спокойные часы, которые необходимы для письменного ответа.

Даже теперь я не могу Вам объяснить, какие чувства я пережил, получив Ваше письмо, — то ли это личная радость, то ли это удивление и восхищение от того, насколько полно и верно Вы меня поняли. Вероятно, и то и другое было одинаково сильно. Должен Вам признаться, что я был в полном неведении о том, как будет воспринята моя книга за пределами Германии — удалось ли мне добиться понимания или нет.

Книга о войне без колебания будет подвергнута политической критике, но мое сочинение должно оцениваться иначе, поскольку мои устремления не носили политического характера, они не пацифистские и не милитаристские, но собственно человеческие. Я показал войну через призму восприятия солдата на фронте. Книга состоит из отдельных эпизодов, из часов и минут, из борьбы, страха, грязи, отваги, ужасной неизбежности, смерти и товарищества, и во всей этой мозаике слово патриотизм отсутствует лишь мнимо, так как простой солдат никогда об этом не говорит. Его патриотизм заключается в его деянии (отнюдь не в слове); он заключается в самом факте его присутствия на войне. Ему этого достаточно. Он проклинает и поносит войну, но он продолжает воевать, даже не имея надежды. И именно об этом, как я считаю, достаточно написано в моей книге.

Но Вы, сэр Ян, в немногих словах точно выразили зерно моей книги, а именно — намерение показать судьбу поколения тех молодых людей, которые, находясь в критическом возрасте, лишь начав ощущать пульс жизни, смотрели в лицо смерти. Я благодарю Вас за это, и я рад услышать эти слова от человека высокого военного ранга. Ваши слова я особенно ценю как голос, услышанный мною из Англии. В Германии никогда не забудут, как порядочны были англичане даже в самом разгаре битвы, поэтому я особенно рад увидеть в письмах английских солдат и офицеров тому подтверждение. Но для каждого солдата, на чьей бы стороне он ни воевал, важным было одно и то же.

Я не чувствовал себя призванным приводить аргументы, касающиеся войны. Пусть это останется прерогативой вождей, которые знают все, что положено знать. Я лишь хотел пробудить понимание судьбы того поколения, на долю которого выпали чрезвычайные трудности и которое после четырех лет смертей, борьбы и ужасов нашло свой путь в мирную область труда и прогресса. Тысячи и тысячи так этого и не смогли; многочисленные письма из разных стран это подтверждают. Но все эти письма говорят одно и то же: «Мы этого не смогли, поскольку не знали, что наша летаргия, наш цинизм, наши колебания, наше безверие, наше молчание, наше чувство разобщенности и нерешительности привели к растрате на войне силы нашей молодости. Но теперь мы найдем этот путь, потому что вы раскрыли нам в своей книге опасность, которая нас подстерегает: опасность разрушить самих себя. Осознание опасности и есть первый шаг ее избежания. Теперь мы найдем путь к самим себе, потому что Вы рассказали нам о том, чем на самом деле являлось то, что нам угрожало, и потому оно перестало нести опасность».

Вы видите, господин Ян, в таком духе пишут мне мои товарищи, и это подтверждает, что моя книга только кажется пессимистической. На самом деле она показывает, сколько было разрушено, но в то же время она послужила призывом для молодых людей — сплотиться вокруг мирной борьбы за труд и жизнь — и поддержала стремление к индивидуальности и культуре. Поскольку мы так рано столкнулись со смертью, теперь мы пытаемся стряхнуть с себя ее парализующее проклятие — ибо мы встречались с ней с глазу на глаз без маски, — и теперь мы хотим снова поверить в жизнь. Это будет задачей моей следующей работы. Тот, кто указал на опасность, должен показать и выход из нее.

Я до сих пор еще ни разу так открыто не выражал мои мысли; но ваше яркое, полное понимания письмо заставило меня взяться за перо, чтобы подчеркнуть эти два важных момента в моей книге, хотя они не были выражены явно, но присутствовали имплицитно: во-первых, я имею в виду героизм простого солдата, который никогда о нем не говорил, возможно, он его вовсе не осознавал — он говорил только о «бобах и сале», тогда как за этим многое скрывалось; во-вторых, тот факт, что моя книга вовсе не проповедь отчаяния, а крик о помощи.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация